№ 1 (20) 2016г.
Защита профессиональных прав адвоката
Бунин О.Ю.
Уголовно-правовая охрана адвокатской деятельности определена несправедливо

Думается, что наше юридическое сообщество и «все прогрессивное человечество» согласятся с тем, что уголовно-правовая охрана нормального функционирования адвокатской деятельности при осуществлении гражданского, администра­тивного и уголовного судопроизводства должна быть на эффективном уровне и на равных с защи­той прокурорско-следственной деятельности. По­тому не будем останавливаться на обосновании необходимости надлежащей уголовно-правовой охраны адвоката как объекта преступных посяга­тельств против правосудия в целом при исполне­нии им своих общественных обязанностей. Отме­тим лишь, что уголовно-правовое регулирование таких общественных отношений должно быть справедливым и последовательным, а это значит, что адвокат должен находиться под такой же за­щитой, как следователь (дознаватель) и прокурор. Этот тезис находит свое подтверждение в много­численных работах, опубликованных по данной тематике [1-10].

Такой вывод базируется не только на значи­мости прямой общественной работы адвоката и его опосредованном государственном служении, а также важности адвокатуры как официально признанного государством института граждан­ского общества, но и на положениях всех про­цессуальных кодексов России. И чтобы в нашей стране на практике не случалось так, как, к со­жалению, в настоящее время случается (то, как судебные приставы выкинули адвоката-защитни- ка из зала судебного заседания, можно увидеть здесь: www.youtube.com/watch?v=ZoIWu9pww1s), необходимо добиваться справедливой уголовно­правовой охраны адвокатской деятельности, рав­ной прокурорско-следственной.

Итак, через обозначенную призму рассмо­трим уголовно-правовую охрану единственного субъекта адвокатской деятельности - адвоката.

УК РФ «не знает» слова «адвокат», а регули­рует лишь уголовно-правовую охрану защитника (глава 31 УК РФ - преступления против правосу­дия), что уже говорит о непоследовательном под­ходе законодателя. Ведь в диспозициях статей 294, 295, 296 и 298.1 УК РФ, которые устанавливают уголовно-правовую охрану деятельности профес­сиональных участников судопроизводства, речь идет не о государственном обвинителе, а о проку­роре (значит прокурор, в отличие от адвоката, за­щищен последовательно при его работе по всем делам, а не только уголовным).

Часть 2 ст. 294 УК РФ, устанавливающая уго­ловную ответственность за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность прокурора, следователя или лица, производящего дозна­ние, в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела, не предусматривает при этом уголовную ответ­ственность за незаконное вмешательство в тех же целях в деятельность адвоката. Разве деятельность адвоката, осуществляющего защиту обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) или представля­ющего потерпевшего по уголовному делу, в целях всестороннего, полного и объективного расследо­вания дела не должна быть защищена наравне с деятельностью прокурора (следователя, дознава­теля)? Ответ очевиден. Поэтому справедливым и последовательным будет дополнение диспози­ции данной статьи законодательно равным про­фессиональным участником судопроизводства. Например, следует изложить соответствующую норму в следующей редакции: «Вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность про­курора, адвоката, следователя или лица, произ­водящего дознание, в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному рассле­дованию дела...».

Диспозиция ст. 295 УК РФ перечисляет в ка­честве объектов возможного посягательства среди профессиональных участников судопроизводства защитника, а не адвоката. При этом состав участ­ников в диспозиции установлен, по всей вероят­ности, по степени важности для правосудия, а защитник упоминается между дознавателем и экспертом, что психологически несправедливо подрывает его авторитет, который законодатель, как минимум, пытается обозначить в УПК РФ как равный с государственным обвинителем (проку­рором).

Выше уже обозначалась данная непоследова­тельность ввиду того, что, например, прокурор именуется прокурором, а не государственным обвинителем (соответственно уголовно-правовая охрана его жизни распространяется и на деятель­ность по гражданским и административным де­лам, а также исполнительное производство).

Та же несправедливая и непоследовательная ситуация наблюдается и в диспозиции ч. 1 ст. 296 УК РФ («Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или произ­водством предварительного расследования»), ко­торую можно дополнить и тем обстоятельством, что, устанавливая термин «защитник» вместо «адвокат», законодатель забывает и об адвокате, представляющем права потерпевшего, именуе­мом в уголовном процессе «представитель потер­певшего» (ст. 45 УПК РФ).

Статья 298.1 УК РФ, устанавливающая уголов­ную ответственность за клевету в отношении су­дьи, присяжного заседателя, прокурора, следова­теля, лица, производящего дознание, и судебного пристава в связи с рассмотрением дел или ма­териалов в суде и в связи с производством пред­варительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта, вообще по непонятным причинам не «пом­нит» об адвокате.

В связи с этим можно предложить следую­щую нехитрую редакцию части 2 данной статьи: «То же деяние, совершенное в отношении проку­рора, адвоката, следователя, лица, производяще­го дознание, судебного пристава в связи с произ­водством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или ино­го судебного акта.».

В завершение данной статьи хотелось бы за­тронуть еще одну проблему уголовно-правово­го регулирования адвокатской деятельности, а именно часть 2 статьи 303 УК РФ, предусматри­вающую уголовную ответственность за фальси­фикацию доказательств по уголовному делу. На наш взгляд, в диспозиции данной нормы излиш­не установлена ответственность защитника. При этом непоследовательно «упущен из виду» адво­кат - представитель потерпевшего.

При анализе объективной стороны предусмо­тренного состава преступления в совокупности с нормами УПК РФ, регламентирующими уголов­ное судопроизводство, напрашивается вопрос: как защитник может сфальсифицировать доказа­тельства по уголовному делу, если он его не ведет? Ответ: никак. Предоставить суду (следователю, до­знавателю, прокурору) ложные материалы (или даже заведомо ложные), которые могут стать до­казательствами по решению данных лиц, в чьем производстве находится уголовное дело, может. Однако это не является фальсификацией ввиду того, что процессуальное решение о том, будут ли эти предоставленные им материалы (документы и прочее) являться доказательствами или нет, он не принимает.

Тогда возникает другой вопрос: за какие ре­альные действия адвокат может нести уголовную ответственность по ч. 2 ст. 303 УК РФ?

Как уже было сказано, фальсифицировать до­казательства по уголовному делу защитник не мо­жет, так как он его не ведет (оно не находится в его производстве, и он даже не имеет к нему доступа). Единственное, что он может (видимо, это имел в виду законодатель), - это предоставить следо­вателю, дознавателю или судье (ходатайствовать о приобщении к материалам уголовного дела) ложные (или подложные) документы (матери­алы), которые могут являться доказательствами по данному уголовному делу. Видимо, за эти дей­ствия и должен, по мнению законодателя, нести уголовную ответственность адвокат-защитник.

Однако, как известно, обвиняемый (подозре­ваемый, подсудимый) не несет уголовной ответ­ственности за дачу заведомо ложных показаний (ст. 307 УК РФ). Почему же тогда такую ответ­ственность за него должен нести его защитник, ко­торого можно просто элементарно «подставить», передав ему подложный документ? Ответ требует отдельного анализа ситуации.