RUS ENG

Translator

AzerbaijaniBasqueBelarusianBulgarianCatalanChinese (S)Chinese (T)CroatianCzechDanishDutchEnglishEstonianFilipinoFinnishFrenchGalicianGeorgianGermanGreekHaitian CreoleHebrewHindiHungarianIcelandicIndonesianIrishItalianJapaneseKoreanLatvianLithuanianMacedonianMalayMalteseNorwegianPersianPolishPortugueseRomanianRussianSerbianSlovakSlovenianSpanishSwahiliSwedishThaiTurkishUkrainianUrduVietnameseWelshYiddish

Индексирование журнала





Импакт-фактор российских научных журналов

Права человека в евразийском пространстве

Иванова С.А.

Феномен развития идей о справедливости в России (окончание)

Цель: Рассмотрение феномена развития идей о справедливости в России.

Методология: Автором применялись историко-правовой и философско-правовой метод.

Результаты: Справедливость, выступая феноменом или полем взаимодействия экономики, права, политики и морали, отражает всю сложность общественно-экономических связей и отношений людей и в широком плане является социально-философской категорией. Концепции В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова и Н.А. Бердяева противостоят гедонистическим и утилитаристским перспективам справедливости и свободы личности, поскольку справедливость в их трактовке представляет собой как результат, так и средство внутренней свободы. Сочетание социально-политического реализма и философского идеализма в творчестве этих философов представило оригинальный вариант разрешения важнейшей проблемы теории справедливости – соотношения универсального и индивидуального, плюралистического.

Новизна/оригинальность/ценность: Работа представляет высокую научную ценность, поскольку является попыткой комплексного переосмысления вопросов о развитии идей о справедливости в России.

Ключевые слова: справедливость, этика, нравственность, разумность, добросовестность, принцип гражданского права, теория социальной справедливости, средний класс, гражданское право, закон.

Ivanova S.A.

Phenomenon of development of ideas about justice in Russia (ending)

Purpose: Consideration of a phenomenon of development of ideas about justice in Russia.

Methodology: The author applied a historical and legal and philosophical and legal method.

Results: Justice, acting as a difficult phenomenon or we weed interactions of economy, the right, policy and morals, reflects all complexity of socioeconomic communications and the relations of people and in the wide plan is social and philosophical category. V. S. Solovyov, S. N. Bulgakov and N. A. Berdyaev’s concepts resist to hedonistic and utilitarian prospects of justice and a personal freedom as justice in their treatment represents both result, and means of internal freedom. The combination of socio-political realism and philosophical idealism in works of these philosophers presented original option of permission of the major problem of the theory of justice – a ratio universal and individual, pluralistic.

Novelty/originality/value: Work is of the high scientific value as is attempt of complex reconsideration of questions of development of ideas about justice in Russia.

Keywords: justice, ethics, moral, rationality, integrity, principle of civil law, theory of social justice, middle class, civil law, law.

Отражением сложности понятия справедливости является многообразие мнений, например, о возможной степени объективности этого понятия в суждениях людей. Так, П.А. Рачков отмечает, что понятие справедливости, складываясь на основе общественного сознания и принятых в обществе социальных норм, не имеет объективно данного конкретного предметного содержания, поэтому «не может определяться так, как понятия науки объективно-истинного знания. Здесь властвуют факторы субъективной действительности, идеально-духовного мира» [20]. В.Е. Давидович в этой связи замечает: «Как форма социальной идеи справедливость не только не сводима к какой-либо «вещественности», но и не может быть передана в количественном выражении» [7]. З.А. Бербешкина, соглашаясь с тем, что понятие справедливости или несправедливости формируется у индивида на основе определенных объективных исторических условий жизни общества, воспринимаемых субъектом через призму его индивидуальных особенностей, личного опыта, психологических и моральных свойств и качеств, отмечает, что, «будучи субъективной стороной понятия справедливости или несправедливости, эти особенности могут иметь объективную значимость», если свободны от «односторонности», и правдиво отображают тот или иной факт, событие; те же, которые противоречат объективным закономерностям, искажают действительность, «не могут иметь объективной значимости и вступают в противоречие с объективной истиной» [2], т. е. элемент объективности, согласно ее пониманию, в проблеме справедливости все же присутствует. Разнообразие мнений о понятии «справедливость» проявляется и в подходах к определению его с точки зрения принадлежности к сфере научного знания. Отходя от зауженного понимания справедливости только как этической категории, Л.Г. Гринберг и А.И. Новиков отмечают, что сложность характеристики категории справедливости обусловлена ее многоплановостью. Это слово, выражая «и философское, и этическое, и юридическое понятия», используется «для закрепления не только теоретического и идеологического, но и социально-психологического отношения к действительности. Все это предопределяет необходимость сочетания исторического и логического, социологического и социально-психологического подходов к истории категории справедливости» [3]. Ю.И. Сулин, характеризуя понятие «справедливость», считает, что оно как бы «распределено» в сферах бытия и общественного сознания, является, с одной стороны, признаком деятельности и отношений, т. е. элементом бытия, а с другой – может выступать элементом нравственности, относясь к сфере сознания. В таком понимании реальная справедливость «выступает в виде специфического признака распределения, обмена, войн, строев, поощрений и наказаний, т. е. социальных актов и отношений» [22].

Как бы подводя итог, З.А. Бербешкина делает вывод о том, что, с одной стороны, справедливость можно считать обобщающим философским понятием, выражающим объективные экономические, политические, правовые, нравственные условия жизни того или иного класса, общества и тенденции их развития. Справедливость, выступая сложным феноменом или полем взаимодействия экономики, права, политики и морали, «отражает всю сложность общественно-экономических связей и отношений людей и в широком плане является социально-философской категорией». Но, с другой стороны, учитывая специфическое моральное содержание категории «справедливость», содержащей социально-экономический, политический, правовой аспекты отношений между личностью и обществом, т. е. являющейся своего рода синтезом их и проявляющейся как один из аспектов общесоциальной ценности, в этом узком плане моральную справедливость «можно рассматривать как этическую категорию» [2]. То обстоятельство, что в формировании понятия «справедливость» доминирует субъективный фактор (что находит свое отражение в многообразии подходов к ее пониманию), не отрицает существования общего, неизменного положения, характеризующего справедливость как понятие о должном, соответствующем сложившимся представлениям о человеке, его неотъемлемых правах и обязан-

ностях.

Справедливость, включая в себя аспекты морально-правового и социально-политического сознания, требует соответствия между ролью отдельных людей и социальных групп в жизни общества и их социальным положением, между деянием и воздаянием, преступлением и наказанием, достоинством и вознаграждением. Если это соответствие между названными сторонами нарушается или отсутствует, то оценивается моральным сознанием как несправедливость.

Справедливость в форме своих всеобщих и «вечных» требований, подобных названным, необходимо дополняется конкретным содержанием, связанным с историческими особенностями разных этапов развития общества. Такое понимание справедливости, т. е. с применением конкретно-исторического подхода, присуще основоположникам и последователям марксистской концепции. Согласно ей идея справедливости уходит своими корнями в первобытное общество, в котором примитивный труд и его результаты не могли быть отделены от человека вследствие непосредственного потребления им же самим добытого продукта. Поэтому на первобытном этапе развития общества вследствие практически еще нулевого развития производительных сил общества, сводящегося к природе самого человека, следовательно, примитивно-коллективистским отношениям, человечество еще не могло иметь понятия справедливости. Оно не могло возникнуть на этой низшей ступени человеческого развития, так как производство идей, представлений, сознания «первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни» [18], которая была крайне примитивна.

Цель кооперации людей на первобытном уровне состояла в том, чтобы с помощью совместного труда обеспечить обмен веществ между человеком и природой хотя бы на уровне поддержания физиологического существования, удовлетворения элементарных естественных потребностей человека. Справедливость здесь стихийно связана с признанием непререкаемости норм этого общественного строя и означала лишь простое следование общепринятому порядку, обычаям, укладу жизни, подчиненным требованиям естественной необходимости.

С течением времени в процессе общественно-трудовой деятельности воля коллектива, выражающаяся в запретах и обычаях, все более овладевала индивидуальным сознанием, создавала у человека собственные внутренние убеждения в справедливости общественных требований.

Таким образом, на основе сотрудничества и взаимопомощи, как в процессе самого труда, так и при распределении произведенных или добытых продуктов, в условиях первобытнообщинного строя формировалась и крепла идея справедливости, выступая принципом общественного регулирования, облегчающим условия выживания и становления человека и общества. По мере развития первобытного человеческого общества и начала проявления в нем элементов рабовладельческого строя понятие справедливости стало претерпевать существенные изменения и выявилось в двух своих противоположностях: социальной справедливости и социальной несправедливости. Суть этого явления раскрывается основоположниками материалистической диалектики в анализе социальных проблем и закономерностей их проявления в общественном развитии, проведенном на той принципиальной базе, которая объективно присуща обществу на всех этапах его развития, т. е. на базе трудовой деятельности человечества или его общественного производства, связанного с определенным уровнем развития производительных сил и соответствующих им производственных отношений.

Важным результатом предпринятого исследования общества стал вывод о естественном, неизбежном разделении труда в процессе длительного естественноисторического развития производительных сил коллективного человека «между массой, занятой простым физическим трудом, и немногими привилегированными, которые руководят работами, занимаются торговлей, государственными делами, а позднее также искусством и наукой» [24], послужившем расколу общества на антагонистические классы. Другим важным результатом стал вывод о появлении в процессе исторического разделения труда и повышения его производительности прибавочного продукта, или излишка произведенной продукции над тем, что было необходимо для поддержания минимального физического существования в виде средств производства. Это послужило появлению института частной собственности.

Обратимся к марксизму – теории, оказавшей прямое воздействие на опыт построения справедливого общественного устройства в России и не перестающей вызывать дискуссии политиков и экономистов всего мира. Понятие справедливости в марксистской идеологии трактуется как вытекающее из существующих социально-экономических условий и классовой структуры общества. Одним из ценных положений марксистской теории явилось утверждение, что представления о справедливом и несправедливом суть отвлеченные идеальные выражения действительных общественных отношений, что категории справедливости и несправедливости столь же не вечны, как, впрочем, и те отношения, выражением которых они являются; эти отношения исторические и преходящие. Наступление социализма является не осуществлением «абстрактных» принципов свободы, справедливости или разума, но закономерным результатом общественно-исторического развития и классовой борьбы. «Лишь когда данный способ производства прошел уже немалую часть своей нисходящей линии, когда он наполовину изжил себя, когда условия его существования в значительной мере исчезли, а его преемник уже стучится в дверь, – тогда все более возрастающее неравенство распределения начинает представляться несправедливым, лишь тогда люди начинают апеллировать от изживших себя фактов к так называемой вечной справедливости» [19].

К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на тесную связь социального равенства и справедливости: «Равенство есть выражение справедливости, принцип совершенного политического и социального строя» [25]. Сформулировать положение «равенство = справедливость», по словам Ф. Энгельса, удалось лишь тогда, когда уже существовали буржуазия и пролетариат: «Отношения равенства – это категория прежде всего классовая» [18]. Справедливость, по утверждению Ф. Энгельса, всегда представляет собой лишь идеологизированное выражение существующих экономических отношений либо с их консервативной, либо с их революционной стороны [11].

В этом определении просматривается как философский аспект проблемы (всегда вторичность представлений о справедливости по отношению к экономическому базису, согласно идеям марксизма), так и социальный. Классово-партийный, конкретный исторический подход к представлениям о справедливости и к соответствующим ей теоретическим построениям – азбука марксизма. «Справедливость греков и римлян находила справедливым рабство; справедливость буржуа 1789 года требовала устранения феодализма, объявленного несправедливым» [19].

Основоположники марксизма, говоря о справедливости на высшей фазе коммунистической общественно-экономической формации, подчеркивали, что проблемы равенства и справедливости тогда не только получат свое окончательное решение, но и вообще будут сняты с повестки дня. К. Маркс в «Критике Готской программы» писал: «С уничтожением классовых различий само собой исчезнет всякое вытекающее из них социальное и политическое неравенство» [19].

В советской этической, философской и правовой литературе справедливость характеризуется как многогранное и сложное явление. Категория справедливости тесно связана с моралью, обе они имеют нормативную природу. Тем не менее, справедливость не ограничивается лишь правовой сферой, поскольку применяется к оценке экономической, социальной и политической действительности и, так или иначе, выражается в праве [17]. Коммунистическая трактовка справедливости такова: «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Социализм, будучи первой фазой коммунистического общества, как считалось, еще не может установить справедливость в ее полном объеме в сфере распределения, поскольку при данном условии развития производственных сил должен распределять блага в основном по труду в зависимости от его количества и качества [23].

К сожалению, многие традиции российской философской и социологической школ были прерваны Октябрьской революцией 1917 г. В оте-чественной социологической науке советского и современного периода исследования справедливости не получили достаточного распространения, что во многом объясняется отсутствием подходящей теоретико-методологической базы [15]. Вплоть до середины 1950-х годов размышления о справедливости были невозможны в условиях официального провозглашения ее в качестве главного достижения советской власти. Представители марксистско-ленинской этики утверждали, что справедливость, будучи категорией морального сознания, характеризует не только меру воздаяния и равенства, но и требования к личности, группе или обществу в целом, а также правомерность оценок (и самооценок) экономических, политических, правовых явлений действительности и поступков людей с учетом классовой обусловленности нравственности соответствующей эпохи. Считалось, что и в простых нормах нравственности и справедливости проявляется классовый характер, хотя и не прямо, а опосредованно. Вместе с тем всегда сохраняется обществом и развивается в нем утвердившееся еще в древности понимание справедливости как вечного и неотъемлемого, не зависящего от конкретных социальных условий свойства природы вообще и человеческой в частности. В этой связи большое значение имеет знание веками выработанных человечеством суждений, раскрывающих сущность феномена справедливости [14].

Теоретические исследования справедливости начали появляться в СССР только в 1960–1970-е го-

ды в рамках разработки общеметодологических принципов построения системы и структуры общественно-политических и этических категорий, рассмотрения их места в ходе реализации коммунистического идеала. В марксистской литературе, посвященной проблематике справедливости, существовало три распространенных позиции [16]. Так, одни авторы считали, что в понятии справедливости отражены явления этического порядка, и поэтому данная категория – этическое понятие; другие оценивали его как этическое и правовое; наконец, третьи относили справедливость к разряду и социальных, и этических понятий [21].

Лишь в конце 1980-х годов артикулируется идея, согласно которой справедливость – это объективное качество общественных отношений. Важной особенностью подходов к истолкованию справедливости было отсутствие внимания исследователей к проблемам несправедливости. В тех случаях, когда констатировалась несправедливость, ее наличие объяснялось, главным образом, субъективными причинами, связанными с наследием прошлого [10]. Многие авторы заявляли о происходящем закономерном расширении справедливости и равенства в условиях строительства и совершенствования развитого социализма [1].

«Ни в теоретическом исследовании, – писали авторы другого исследования, – ни в анализе практики социалистического строительства, несмотря на развитие застойных явлений и деформаций социализма, сопровождавшихся обострением социальных проблем», заметных шагов сделано не было» [21].

Итак, во второй половине 1980-х годов предпринимались попытки критического переосмысления реализации принципов справедливости при социализме. Проблема справедливости обсуждалась с позиций перечитанных К. Маркса и В.И. Ленина, истинного социализма. С одной стороны, как отмечает М. Янович, «полное отрицание эгалитаризма или уравниловки» являлось почти обязательным элементом в дискуссиях того периода (например, публикации Г. Лисичкина); с другой стороны, можно было наблюдать и критику несправедливых неравенств в экономическом статусе (неучтенные трудовые и нетрудовые доходы, допуск к «закрытым» каналам распределения и т. д.) [1]. Смена политико-экономических ориентиров СССР в конце 1980-х – начале 1990-х годов обусловила уход категории «справедливость» из отечественной социальной науки. Зачастую данной категории приписывают исключительно социалистическое наполнение [5]. Существуют, правда, немногочисленные обращения к идее справедливости как к идеологической ценности, данное понятие используют при анализе переходного состояния российского общества – в контексте традиционности и модерна; коммунизма и либерализма; унитарности и плюралистичности [12]. Можно утверждать, что комплексный подход, широкая теоретическая база к определению значения идеи справедливости в политико-идеологических преобразованиях в российской социальной науке еще не найдены [4].

Изложенный выше краткий исторический экскурс не преследовал цели дать полный и детальный анализ всех форм, в которых в ходе истории «отливалась» идея справедливости [13]. Задача его состояла в том, чтобы показать те основные аспекты, грани исследуемой проблемы, которые в разные исторические эпохи актуализировались, будучи выражением особенностей той или иной философской школы [8]. Сформулируем некоторые выводы.

1. Русской философской мысли свойствен свое-

образный подход к пониманию справедливости, ярко характеризующий связь последней с понятиями правды и истины. Специфика подобного подхода позволяет, с одной стороны, выявить новые грани самого понятия «справедливость», с другой – расширить понимание этого понятия до степени размывания его границ, что в дальнейшем может негативно отразиться на разработке в рамках российской действительности собственного учения о справедливости [9].

2. Попытка дореволюционных ученых связать знание и веру, стремление к пониманию истинного бытия мира без нарушения его целостности привела к появлению в российском философском дискурсе такого понятия, как «правда». Русский человек больше ищет не истину, а правду, которую мыслит то религиозно, то морально, то социально.

Пристатейный библиографический список:

1. Yanowitch М. Controversies in Soviet social thought: democratization, social justice, and the erosion of official ideology. – New York, 1991. – Р. 90–97.

2. Бербешкина З.А. Справедливость как социально-философская категория. – М.: Мысль, 1983. – С. 114, 115.

3. Гринберг Л.Г., Новиков А.И. Критика современных буржуазных концепций справедливости. – Л.: Наука, 1977. – С. 7.

4. Грудцына Л.Ю. Институты гражданского общества в системе частноправовых и публично-правовых отношений // Образование и право. – 2014. – № 3(55)–4(56).

5. Грудцына Л.Ю. Проблемы классификации институтов гражданского общества в Российской Федерации // Международный академический журнал РАЕН. – 2014. – № 3. – С. 85–86.

6. Грудцына Л.Ю. Содержание и классификация институтов гражданского общества в России // Образование и право. – 2014. – № 1(53)–2(54).

7. Давидович В.Е. Социальная справедливость: идеал и принцип деятельности. – М.: Политиздат, 1989. – С. 20.

8. Иванова С.А. Договор об образовании: понятие, содержание, правовое регулирование // Образование и право. – 2014. – № 9(61)–10(62).

9. Иванова С.А. Принцип справедливости в обязательственном праве // Образование и право. – 2013. – № 3(43)–4(44).

10. Иванова С.А. Структура финансирования высшего образования в Российской Федерации // Образование и право. – 2014. – № 11(63)–12(64).

11. Кант И. Полн. собр. соч. – М., 1965. – С. 23.

12. Клямкин И.М. Советское и западное – возможен ли синтез? // Полис. – 1994. – № 4, 5.

13. Коровяковский Д.Г. Российский и зарубежный опыт в области защиты персональных данных // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. – 2009. – № 5. – С. 48–54.

14. Лагуткин А.В. Великая иллюзия демократии. – М.: Юркомпани, 2014.

15. Лагуткин А.В., Грудцына Л.Ю. Обмен информацией как принцип самоорганизации сложных социальных систем // Международный академический журнал РАЕН. – 2014. – № 3. – С. 32–33.

16. Лагуткин А.В., Трубников В.И., Грудцына Л.Ю. Гражданское общество в современной России. – М.: Юркомпани, 2013.

17. Малеин Н.С. О справедливости советского права // Советское государство и право. – 1983. – № 10. – С. 62.

18. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Полн. собр. соч. – 2-е изд. – Т. 3. – М., 1928. – С. 24.

19. Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. – 2-е изд. – М., 1961. – С. 153.

20. Рачков П.А. Правда – справедливость // Вестник московского университета. – 1996. – № 1. – С. 19. – (Сер. 7. Философия).

21. Социализм: социальная справедливость и равенство. – М., 1988. – С. 154.

22. Сулин И.Ю. Справедливость как явление общественной жизни и как понятие марксистской этики: Автореф. дис. … канд. филос. наук. – Томск, 1968. – С. 10.

23. Шагиева Р.В. Процессуальное право в системе российского права // Административное право и практика администрирования. – 2014. – № 2. – С. 1–18.

24. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. – М., 1985. – С. 186.

25. Энгельс Ф. Материалы к «Анти-Дюрингу». – М.: Политиздат, 1986. – С. 636.

References (transliterated)

1. Yanowitch M. Controversies in Soviet social thought: democratization, social justice, and the erosion of official ideology. – New York, 1991. – P. 90–97.

2. Berbeshkina Z.A. Spravedlivost’ kak sotsial’no-filosofskaya kategoriya. – M.: Mysl’, 1983. – S. 114, 115.

3. Grinberg L.G., Novikov A.I. Kritika sovremennyh burzhuaznyh kontseptsiy spravedlivosti. – L.: Nauka, 1977. – S. 7.

4. Grudtsyna L.Yu. Instituty grazhdanskogo obschestva v sisteme chastnopravovyh i publichno-pravovyh otnosheniy // Obrazovanie i pravo. – 2014. – № 3(55)–4(56).

5. Grudtsyna L.Yu. Problemy klassifikatsii institutov grazhdanskogo obschestva v Rossiyskoy Federatsii // Mezhdunarodnyj akademicheskiy zhurnal RAEN. – 2014. – № 3. – S. 85–86.

6. Grudtsyna L.Yu. Soderzhanie i klassifikatsiya institutov grazhdanskogo obschestva v Rossii // Obrazovanie i pravo. – 2014. – № 1(53)–2(54).

7. Davidovich V.E. Sotsial’naya spravedlivost’: ideal i printsip deyatel’nosti. – M.: Politizdat, 1989. – S. 20.

8. Ivanova S.A. Dogovor ob obrazovanii: ponyatie, soderzhanie, pravovoe regulirovanie // Obrazovanie i pravo. – 2014. – № 9(61)–10(62).

9. Ivanova S.A. Printsip spravedlivosti v obyazatel’stvennom prave // Obrazovanie i pravo. – 2013. – № 3(43)–4(44).

10. Ivanova S.A. Struktura finansirovaniya vysshego obrazovaniya v Rossiyskoy Federatsii // Obrazovanie i pravo. – 2014. – № 11(63)–12(64).

11. Kant I. Poln. sobr. soch. – M., 1965. – S. 23.

12. Klyamkin I.M. Sovetskoe i zapadnoe – vozmozhen li sintez? // Polis. – 1994. – № 4, 5.

13. Korovyakovskiy D.G. Rossiyskiy i zarubezhnyj opyt v oblasti zaschity personal’nyh dannyh // Natsional’nye interesy: prioritety i bezopasnost’. – 2009. – № 5. – S. 48–54.

14. Lagutkin A.V. Velikaya illyuziya demokratii. – M.: Yurkompani, 2014.

15. Lagutkin A.V., Grudtsyna L.Yu. Obmen informatsiey kak printsip samoorganizatsii slozhnyh sotsial’nyh sistem // Mezhdunarodnyj akademicheskiy zhurnal RAEN. – 2014. – № 3. – S. 32–33.

16. Lagutkin A.V., Trubnikov V.I., Grudtsyna L.Yu. Grazhdanskoe obschestvo v sovremennoy Rossii. – M.: Yurkompani, 2013.

17. Malein N.S. O spravedlivosti sovetskogo prava // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. – 1983. – № 10. – S. 62.

18. Marks K., Engel’s F. Nemetskaya ideologiya // Poln. sobr. soch. – 2-e izd. – T. 3. – M., 1928. – S. 24.

19. Marks K., Engel’s F. Poln. sobr. soch. – 2-e izd. – M., 1961. – S. 153.

20. Rachkov P.A. Pravda – spravedlivost’ // Vestnik moskovskogo universiteta. – 1996. – № 1. – S. 19. – (Ser. 7. Filosofiya).

21. Sotsializm: sotsial’naya spravedlivost’ i ravenstvo. – M., 1988. – S. 154.

22. Sulin I.Yu. Spravedlivost’ kak yavlenie obschestvennoy zhizni i kak ponyatie marksistskoy etiki: Avtoref. dis. … kand. filos. nauk. – Tomsk, 1968. – S. 10.

23. Shagieva R.V. Protsessual’noe pravo v sisteme rossiyskogo prava // Administrativnoe pravo i praktika administrirovaniya. – 2014. – № 2. – S. 1–18.

24. Engel’s F. Anti-Dyuring. – M., 1985. – S. 186.

25. Engel’s F. Materialy k «Anti-Dyuringu». – M.: Politizdat, 1986. – S. 636.

НОВОСТИ

Группа ВКонтакте

 

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная.