Русской философской мысли свойствен своеобразный подход к пониманию справедливости, который ярко характеризует связь последней с понятиями правды, истины, а также их производными, такими как праведная жизнь, справедливый человек, справедливое общество, истинная свобода, вера, любовь. Эту связь выделяли многие русские философы, среди которых Н.К. Михайловский, А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, В.С. Соловьев и др. Такое понимание было связано с присущим русским философам общим стремлением к целостному познанию действительности человеком, к полному воспроизведению богатого духовного и морального опыта людей, включающего не только сознательно-чувственный опыт, но и опыт совести, эстетическое чувство, религиозно-мистическую ин-

туицию [10].

Оригинальные идеи и концепции справедливости были разработаны в русской социальной науке дореволюционного периода. Если в западной науке прошлого века обращение к вопросу о справедливости характерно в рамках политической экономии, философии и этики, то российская общественная мысль XIX – начала ХХ в. использует понятие справедливости в разрешении гносеологических проблем. Священник В. Зеньковский, автор «Истории русской философии» (а вслед за ним философ Н.О. Лосский) отмечал, что в развитии русской философии этика играет особенно важную роль, а «русские мыслители… даже занимаясь областями философии, далекими от этики, как правило, не упускали из поля зрения связь между предметами их исследований и этическими проблемами» [19, с. 471]. Концепт правды-справедливости – важная составляющая идеала цельного познания. Иными словами, познания как органического всеобъемлющего единства, занимающего значительное место в русской религиозной философии, начиная с И.В. Киреевского, А.С. Хомякова и В.С. Соловьева. Цельная истина раскрывается только цельной личности, способной собрать воедино логическое мышление, чувство, эстетический смысл, совесть, любовь [19, с. 25; 25]. Родство истины и справедливости воспринималось как коренное отличие российского мироощущения от западного, в котором, как отметил в XI в. митрополит Илларион, «закон» там, где у нас «благодать» [30]. Иначе говоря, внутренняя справедливость берет перевес над внешней формальностью [5].

Разработка теории о мире как едином целом, которая опиралась бы на все многообразие опыта, – главная задача, которую ставили перед собой российские религиозные философы. Попытка связать знание и веру, стремление к пониманию истинного бытия мира без нарушения его целостности приводит к появлению в российском философском дискурсе такого понятия, как «правда». Правда и истина несут в себе различные виды знания, и их соотношение может быть представлено как соотношение нормативного знания (или сущего) и дескриптивного знания (должного). Иначе говоря, «правда несет модель действия, а истина – модель имеющего место положения дел» [28]. По мнению С.Л. Франка, правда «одновременно означает и «истину», и «моральное и естественное право», играя чрезвычайно большую роль во всем строе русской мысли – от народного мышления до творческого гения» [27]. Русский дух всегда искал ту истину, которая объяснит и осветит жизнь, станет основой справедливой, «подлинной» жизни. «Русский человек не очень ищет истины, он ищет правды, которую мыслит то религиозно, то морально, то социально, ищет спасения», – писал Н.А. Бердяев [2].

Как отмечает М.В. Черников, большое влияние на судьбу русской культуры оказало восприятие христианской концептуальной парадигмы, в которой проблемы поиска правды и поиска истины оказываются по сути одинаковыми: «Установление истины – это познание истинного Бога, но одновременно это есть и принятие заповедей Божьих – то есть обретение правды» [28, с. 55]. Данная парадигма проявляется как в религиозной философии, так и в философии активных участников политического процесса. Сакральная секуляризация Руси привела к поиску правды в научной истине: оппозиционные самодержавию политические и общественные движения берут на вооружение новоевропейскую просветительскую парадигму с ее культом науки, философии и разума [6, с. 85–86]. «Народное счастье должно быть построено на прочном фундаменте научной истины» [6, с. 60]. Октябрьская революция, по мнению Н.А. Бердяева, есть «вызов и напоминание христианам о не осуществленной ими правде» [1]. Правда-справедливость представляет собой ценностное явление, которое выражает определенное соответствие сущего должному, т. е. правды и истины. Это соответствие основывается на адекватном восприятии общего и особенного опыта социально-культурной и, прежде всего, надиндивидуальной, субъективно-духовной жизни общества, учете его ведущих тенденций [23]. Тема справедливости была одной из ключевых в разработке теории общественного прогресса у таких видных представителей субъективистского направления, как П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский,

С.Н. Южаков.

Например, П.Л. Лавров доказывал возможность выработки научного нравственного идеала, истинность которого будет осознаваться все большим и большим числом людей. Одновременно с этим, по его мнению, будет вырабатываться научное понимание прогресса, а история – превращаться в науку [11, с. 32]. Сущность прогресса П.Л. Лавров определял следующим образом: «Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении; воплощение в общественных формах истины и справедливости» [16]. Справедливость представляет собой «равноправность всех людей на все средства физического, умственного и нравственного развития». Воплощение справедливости на основе научных данных – главное направление прогресса [8]. Необходимые первоначальные условия прогресса – развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношениях. Это предполагает особый уровень экономического и социального развития [17].

Условия, при которых в общественных формах начинают воплощаться истина и справедливость, по мнению П.Л. Лаврова, малоразвиты. Прогресс тормозится самой властью, которая воплощает и охраняет интересы господствующего меньшинства. Усвоенные привычки и освященные временем предания, по мнению П.Л. Лаврова, ставят своего рода табу на обсуждении значимых политических и экономических вопросов, что также препятствует прогрессивному развитию общества. Прогресс выводится исследователем за рамки исключительно политической свободы и равенства. Прогресс человечества, по его словам, заключается также во внесении в общественную жизнь права как правды. Однако это задача не государственная, потому что государство «есть в своей сущности господство, оно есть неравенство» [17, с. 254]. П.Л. Лавров выступал против уравнительных требований перераспределения и равенства имуществ и не отрицал возможности развития капитализма в России, однако приветствовал развитие социализма. По его убеждению, социализм как царство всеобщего труда и всеобщего равенства неизбежно наступит в результате социальной революции, совершаемой народом под руководством революционной партии [18].

Понятие «правда-справедливость» имело особое значение в творчестве Н.К. Михайловского: «…правда… всегда составляла цель моих исканий» [21, с. 5]. В слове «правда», по его выражению, как бы сливаются в одно великое целое истина и справедливость. Правда-истина есть правда объективная, «правда теоретического неба»; это субъективная правда, «правда практической земли»: «Вопросы о свободе воли и необходимости, о пределах нашего знания, органическая теория общества, приложения теории Дарвина к общественным вопросам, вопрос об интересах и мнениях народа, вопросы философии истории, этики, эстетики, экономики, политики, литературы в разное время занимали меня исключительно с точки зрения двуединой правды» [21, с. 141, 142].

Выработка такой точки зрения, с которой «правда-истина и правда-справедливость являлись бы рука об руку, одна другую пополняя, есть высшая из задач, какие могут представиться человеческому уму», – писал Н.К. Михайловский [21, с. 5]. В своей работе «Что такое прогресс?» он подверг резкой критике объективизм в нравственных и политических науках. Категории чистой красоты, чистой справедливости, чистой истины, по его мнению, являются слишком отвлеченными для рассмотрения такого сложного явления, как человек в обществе [22, с. 152]. Понятие справедливости Н.К. Михайловский использует в двух значениях – как субъективную правду и как справедливость воздающую (в праве и морали), отвергая при этом беспристрастную, безусловную справедливость, которая основывается, по его представлению, на закрепощении эмпирических фактов, возведении в принцип данного порядка вещей. Справедливость, закрепленная в праве, осуждает лишь нарушение данного порядка. Чистая справедливость исключает всестороннюю оценку фактов, игнорируя особенность чувств, стремлений и мнений отдельного человека [22, с. 141–152]. Воздающая справедливость должна соотноситься с двуединой правдой. Исходя из этого, Н.К. Михайловский подверг сомнению известное утверждение И. Канта: «…если общество должно завтра распасться... то сегодня последний преступник должен быть казнен во имя и во славу абсолютной справедливости» [21, с. 5].

Но если нет общества, возможна ли справедливость? Н.К. Михайловский замечает в современном ему обществе тенденцию к разрушению двуединства Правды. Это стремление «просачивается во все сферы мысли» и обволакивает современного человека со всех сторон. Идеал общественного устройства у Н.К. Михайловского есть, по сути, приближение к двуединой правде – правде одновременно субъективной и объективной; гармония общественного и личного. По его мнению, прогресс есть «постепенное приближение к целостности неделимых и возможно полному и всестороннему разделению труда между людьми. Нравственно, справедливо, разумно и полезно только то, что уменьшает разнородность общества, усиливая тем самым разнородность его отдельных членов» [22, с. 152].

Согласно концепции С.Н. Южакова, который является продолжателем традиции П.Л. Лаврова и Н.А. Михайловского в вопросах о происхождении и значении нравственности в общественной жизни, степень развития нравственности является критерием степени развития общества [19]. Нравственный прогресс, по мнению С.Н. Южакова, заключается в «приспособлении (установлении соответствия) деятельности личностей к общественному состоянию... и выражается это в установлении совершеннейших идеалов общественности и совершеннейшего соответствия между идеалами эпохи и чувствами личностей» [29, с. 148, 149]. Конечной целью своих стремлений нравственность имеет изгнание борьбы за существование из общества. По представлениям С.Н. Южакова, справедливость невозможно рассматривать отдельно от области нравственности. Справедливость представляет собой направление, идеал прогресса – ограничение борьбы за существование [29, с. 153]. Несправедливым, по мнению С.Н. Южакова, является все, что нарушает достоинство, заслугу другой личности, а справедливым – удовлетворение права каждого. «Согласить прогресс справедливости с борьбою за существование, – писал С.Н. Южаков, – возможно не иначе, как только предположив такое общественное состояние, где гибель личности никогда не может быть полезна другой личности» [29, с. 154].

Плодотворный анализ проблемы применимости категории справедливости при исследовании социальных явлений, а также критика прогрессистского подхода субъективистской школы представлены в творчестве Б.А. Кистяковского. Суждение о каком-либо явлении с использованием категории справедливости, по его представлению, так же неотъемлемо для сознания, как и суждение с использованием категории необходимости в естественно-причинной связи [12, с. 140]. Различие в том, что категория справедливости применима только в суждениях о социальном мире [7].

Стремление к справедливости, по словам Б.А. Кистяковского, присуще человеку везде и всегда. Благодаря этому социальный процесс представляет собой постепенное осуществление идей справедливости. С точки зрения исследователя, предписания справедливости не эволюционируют, они могут быть только в данный момент открыты, сформулированы и применены, не изменяя своему глобальному содержанию. Для Б.А. Кистяковского справедливость представляется не фактором, а результатом социального развития [13, с. 145, 146]. В данном вопросе он расходится с субъективистами, для которых идея справедливости – «сама двигатель или причина социального развития». В качестве гносеологического базиса концепции Н.А. Михайловского, как отмечает Б.А. Кистяковский, зачастую выступает «нравственное долженствование», категории возможности и невозможности [14, с. 357]. Русские социологи, по его словам, признавая желательность и нежелательность, возможность и невозможность высшими критериями в понимании социальных явлений, не замечают за этим социальный релятивизм, при котором «все высшие блага человеческой жизни рассматриваются только как результаты общественных отношений» [14, с. 392, 393].

Справедливость, в отличие от необходимости, не является категорией познания; это категория оценки. Участие справедливости в социальном развитии объясняется тем, что наступление конкретного явления всегда является «результатом пересечения многих причинно-обусловленных рядов» и поэтому не может быть безусловно необходимым. Безусловную уверенность в осуществлении того или иного шага общественного развития сообщает, по идее Б.А. Кистяковского, только нравственное чутье и вера в то, что «стремление к наиболее справедливому социальному строю присуще всякому и общеобязательно для всякого» [13, с. 147, 148]. Экономический материализм, по его мнению, также основан на подобной вере. Итак, конечная стадия всякого социального процесса, по представлению Б.А. Кистяковского, «является всегда одинаково результатом как естественного хода необходимо обусловленных явлений, так и присущего людям стремления к осуществлению справедливости» [13, с. 148].

Основателем и самым крупным представителем философии всеединства, оказавшей огромное влияние на российскую общественную науку XIX – начала ХХ в., в особенности на таких ее представителей, как Н.А. Бердяев и С.Н. Булгаков, выступал В.С. Соловьев. «Цельность знания», по его воззрению, – это особое состояние сознания, результат эмпирического, рационального и мистического познания. Истина представляет собой абсолютную ценность и принадлежит всеединству, абсолютному началу: «истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека... называется любовью. Любовь, как действительное упразднение эгоизма, есть действительное оправдание и спасение индивидуальности» [26]. Стремление человека к цельности бытия проходит через воплощение Добра, которое «все собою обусловливает и через все осуществляется» и содержит в себе всю полноту бытия. Служение Добру – нравственный смысл жизни человека.

Достижение общественной справедливости – искоренение экономического рабства и эксплуатации человека человеком, установление справедливой организации труда и распределения, по мнению В.С. Соловьева, неразрывно связано с воплощением добра и любви. Справедливость есть форма любви и может быть достигнута только при свободном единении общества. Степень же подчинения человека обществу должна соответствовать степени подчинения самого общества нравственному добру. В.С. Соловьев писал, что общество представляет собой дополненную или расширенную личность, а личность – сжатое или сосредоточенное общество [25], и связывал задачу индивидуального совершенства с процессом всемирного единения (только общество, по его мнению, может стать полным осуществлением нравственности) [9].

В.С. Соловьев выступал за единение политики и нравственности. Общественный строй, о воплощении которого писал философ, – свободная теократия, базирующаяся на союзе государства и церкви, или единстве двух сил – духовной и временной. Христианство при теократии должно выступать за достижение как личной святости, так и общественной справедливости [9, с. 127, 128]. Государство, с нравственной точки зрения, есть организованная жалость или солидарность, которая представляет собой один из первичных атрибутов человеческой природы, приближающих к божественному [20].

В области международных отношений Россия должна стремиться к утверждению «вселенского братства» и справедливости, где все народы и нации являются равными, одни не возвышаются над другими, Россия всегда остается с ними и для них. По мнению В.С. Соловьева, достигнутый в процессе исторического развития нравственный прогресс «уже сам по себе обусловливает претворение в жизнь человеческим обществом идеалов абсолютного добра» [19]. В.С. Соловьев защищал идею признания за каждым человеком собственного, ему принадлежащего значения – право на существование и наибольшее благополучие. Эту идею, взятую в своей всеобщности, он обобщил в качестве правды и справедливости: «…правда, что и другие существа однородны и подобны мне, и справедливо, чтобы я относился к ним как к себе» [24, с. 55]. Определяя свое отношение к проблеме равенства, В.С. Соловьев рассуждал: «Нравственное начало в форме справедливости требует не материального, или качественного равенства всех субъектов, единичных и собирательных, а лишь того, чтобы при необходимых и желательных различиях сохранилось нечто безусловное и единое для всех – значение каждого как самоцели, то есть как того, что не может быть сделано средством для чужих целей» [24, с. 55, 56].

С.Н. Булгаков выразил особое понимание справедливости, претерпевшее влияние как В.С. Соловьева, так и К. Маркса. Само требование справедливости представляет собой, по мысли С.Н. Булгакова, примененную в качестве критерия социальной политики заповедь любви к ближнему своему. Справедливость осуществляется как признание за каждой личностью сферы ее исключительного права и господст-

ва [4, с. 298, 299].

С.Н. Булгаков одним из первых в российской науке высказал мнение о том, что спор о справедливости и правильном понимании ее требований есть спор о социальных идеалах: «Таково содержание социального идеала: заповедь любви равняется справедливости, равняется признанию за каждой личностью равного и абсолютного достоинства, равняется требованию наибольшей полноты прав и свободы личности» [4, с. 306, 307]. За обоснованием этого идеала находятся религиозно-этические учения о природе человеческой души и вытекающих отсюда обязанностях человека к человеку: «Идеал равенства... соответствует верховной идее справедливости лишь как требование возможного равенства условий для развития личности в целях свободного ее самоопределения, нравственной автономии» [4, с. 303]. «Механическое равенство» представляет собой, по мнению С.Н. Булгакова, величайшее неравенство. С.Н. Булгаков оправдывал классовую борьбу, поскольку ее требования совпадают с требованиями справедливости. Однако идеал равенства и свободы не может целиком воплотиться в условиях эмпирического бытия, поскольку является отрицанием этих условий; «правильной политикой должна быть признана... такая, которая делает одинаковое внимание как интересам социального, так и экономического прогресса» [4, с.  316, 317]. Положительное свойство марксизма, по мнению С.Н. Булгакова, состоит в том, что он стремится согласовать интересы экономического прогресса с требованиями справедливости [6].

Соотношение равенства и свободы, возможность построения справедливого общества – ключевые темы многих работ известного русского мыслителя Н.А. Бердяева, в творчестве которого прослеживается противопоставление правды формальной и истинной. Идея справедливости связывается в его работах со стремлением построить совершенное общество на принципах гармоничного сочетания равенства и свободы. Он опровергает возможности различных политических направлений – социализма, демократии, либерализма и анархизма в осуществлении этого идеала [15]. Либеральное и демократическое начала, по утверждению Н.А. Бердяева, оказываются оторванными от онтологической основы. При демократии человек принимается за математическую точку. «Демократическое равенство, – пишет Н.А. Бердяев, – есть потеря способности различать качества духовной жизни» [3, с. 160]. Правда и истина здесь независимы от человеческого произволения, так же формальны, как и при либерализме. Демократическое общество, или человековластие, «не знает своих границ и посягает на свободу и права человека» [3, с. 171].

Философский либерализм, по мнению Н.А. Бердяева, «склонен отрицать реальные общности и целости, онтологическую реальность государства, нации, церкви и признавать общество лишь взаимодействием личностей» [3, с. 152]. Право есть «принудительное начало, защищающее и охраняющее человеческую свободу», «защита человеческой природы ее свободного избрания» [3, с. 188]. Социалистическая свобода есть необходимость, свобода принудительная. Согласование свободы и равенства есть, по убеждению Н.А. Бердяева, неосуществимая рационалистическая утопия. Причина этого коренится в несовместимости свободы и равенства: «Свобода есть, прежде всего, право на неравенство. Равенство есть, прежде всего, посягательство на свободу» [3, с. 148]. Свобода связана с качественным содержанием жизни, равенство же направлено против качественного содержания жизни.

Неравенству Н.А. Бердяев придавал огромное значение: «…неравенство есть условие развития культуры и должно быть оправдано во имя свободы творчества, во имя цвета жизни, во имя высших качеств. Вся евангельская проповедь Христа даже предполагает существование собственности и социального неравенства...» [3, с. 195]. «Противоречие между свободой и равенством, между правами личности и правами общества, – размышлял Н.А. Бердяев, – непреодолимо и неразрешимо в порядке естественном и рациональном, оно преодолимо и разрешимо лишь в порядке благодатном, в жизни Церкви» [3, с. 149]. Философское осмысление революции составляет важную часть размышлений Н.А. Бердяева о свободе и неравенстве. Идея революционного переустройства общества соединила, по его представлению, традиционный русский мессианизм с мессианизмом марксистского учения, осуществление «царства правды» со строительством коммунизма. «Святость» была и остается русским идеалом – правда истинная, а не формальная, «все или ничего» [2]. Философ писал: «В самом восстании против основ социального строя во имя справедливости есть религиозная ложь, порождающая злые чувства. Нам не дано знать, почему один богат, а другой беден, и почему каждому выпадают на долю те или иные испытания. Люди не должны думать, что они справедливее Бога и могут исправить несправедливость Промысла» [3, с. 193]. Н.А. Бердяев противопоставляет революции иную альтернативу развития: в сфере политики необходим социальный реформизм, согласованный как с исторической преемственностью и традициями, так и с неотъемлемыми правами и сво-

бодами.

Право на частную собственность коренится в духовной свободе человека. Созидание внутренней свободы человека, условием которой является восстановление его связи со строем божественной гармонии, – главная задача, которая, по мнению философа, встала перед современным человечеством. Только расцвет культуры, основанный на новом религиозном сознании – реформированного православия, – способен помочь в осуществлении социальных идеалов. Не борьба за «отвлеченную справедливость», а реальное осуществление духовной жизни и творческий инстинкт должны, по его мнению, руководить людьми в социальном строительстве.

Концепции В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова и Н.А. Бердяева противостоят гедонистическим и утилитаристским перспективам справедливости и свободы личности, поскольку справедливость в их трактовке представляет собой как результат, так и средство внутренней свободы. Сочетание социально-политического реализма и философского идеализма в творчестве этих философов представило оригинальный вариант разрешения важнейшей проблемы теории справедливости – соотношения универсального и индивидуального, плюралистического. Эти философы, а также представители субъективистской школы отказывали государству в возможности осуществления справедливости, отрицали возможность воплощения справедливости в реальной жизни, оценивая, тем не менее, огромное значение идеи справедливости в развитии общества [9].

Пристатейный библиографический список

1. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М., 1990. – С. 108.

2. Бердяев Н.А. Судьба России. – М., 1990. – С. 83.

3. Бердяев Н.А. Философия неравенства. – М., 1992.

4. Булгаков С.Н. От марксизма к идеализму: Сборник статей. – СПб., 1903.

5. Грудцына Л.Ю. Институты гражданского общества в системе частноправовых и публично-правовых отношений // Образование и право. – 2014. – № 3(55)–4(56).

6. Грудцына Л.Ю. Проблемы классификации институтов гражданского общества в Российской Федерации // Международный академический журнал РАЕН. – 2014. – № 3.

7. Грудцына Л.Ю. Содержание и классификация институтов гражданского общества в России // Образование и право. – 2014. – № 1(53)–2(54).

8. Грудцына Л.Ю. Средний класс и гражданское общество: экономико-правовой аспект // Образование и право. – 2015. – № 1–2 (65–66). – С. 121–122.

9. Иванова С.А. Договор об образовании: понятие, содержание, правовое регулирование // Образование и право. – 2014. – № 9(61)–10(62).

10. Иванова С.А. Инновационные процессы в современном российском образовании // Образование и право. – 2013. – № 5(45)–6(46).

11. Казаков А.П. Теория прогресса в русской социологии XIX века. – Л., 1969. – С. 32.

12. Кистяковский Б. Категории необходимости и справедливости при исследовании социальных явлений // Жизнь. – 1900. – № 9.

13. Кистяковский Б.А. Категории необходимости и справедливости. – М., 1903.

14. Кистяковский Б.А. Русская социологическая школа и категория возможности при решении социально-этических проблем // Проблемы идеализма. – М., 1903.

15. Коровяковский Д.Г. Правовые основы, способы и методы обеспечения экономической безопасности банковской деятельности в современных условиях // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. – 2009. – № 3. – С. 43–52.

16. Лавров П.Л. Философия и социология // Избр. произв.: В 2 т. – Т. 2. – М., 1992. – С. 54.

17. Лагуткин А.В. Великая иллюзия демократии. – М.: Юркомпани, 2014.

18. Лагуткин А.В., Трубников В.И., Грудцына Л.Ю. Гражданское общество в современной России. – М.: Юркомпани, 2013.

19. Лосский Н.О. История русской философии. – М., 1991.

20. Матвеева М.А., Шагиева Р.В. Правовое регулирование и правотворчество в правовой системе общества: теоретико-методологические основы соотношения // Государство и право. – 2014. – № 12. – С. 5–13.

21. Михайловский Н.К. Предисловие к третьему изданию // Полн. собр. соч. – 4-е изд. – Т. 1. – СПб., 1906.

22. Михайловский Н.К. Что такое прогресс? // Полн. собр. соч. – 4-е изд. – Т. 1. – СПб., 1906.

23. Рачков П.А. Правда-справедливость // Вестник Московского университета. Философия. – 1996. – № 1. – С. 28.

24. Соловьев B.C. Соч.: В 2 т. – М.: Мысль, 1988.

25. Соловьев В.С. Оправдание добра // Соч.: В 2 т. – М., 1988. – С. 127.

26. Соловьев В.С. Смысл любви // Чтения о богочеловечестве: Статьи. – СПб., 1994. – С. 311.

27. Франк С.Л. Духовные основы общества. – М., 1992. – С. 490.

28. Черников М.В. Концепты правда и истина в русской культуре: проблема корреляции // Полис. – 1999. – № 5.

29. Южаков С.Н. Социологические этюды. – СПб., 1891.

30. Янов А.Л. Россия против России. Очерки истории русского национализма. 1825–1921. – Новосибирск, 1999. – С. 122.

References (transliterated)

1. Berdyaev N.A. Istoki i smysl russkogo kommunizma. – M., 1990. – S. 108.

2. Berdyaev N.A. Sud’ba Rossii. – M., 1990. – S. 83.

3. Berdyaev N.A. Filosofiya neravenstva. – M., 1992.

4. Bulgakov S.N. Ot maksizma k idealizmu: Sbornik statei. – SPb., 1903.

5. Grudtsina L.Yu. Instituty grazhdanskogo obschestva v sisteme chastnopravovyh i publichno-pravovyh otnosheniy // Obrazovanie i pravo. – 2014. – № 3(55)–4(56).

6. Grudtsyna L.Yu. Problemy klassifikatsii institutov grazhdanskogo obschestva v Rossiyskoy Federatsii // Mezhdunarodnyj akademicheskiy zhurnal RAEN. – 2014. – № 3.

7. Grudtsina L.Yu. Soderzhanie i klassifikatsiya insti-tutov grazhdanskogo obschestva v Rossii // Obrazovanie i pravo. – 2014. – № 1(53)–2(54).

8. Grudtsina L.Yu. Sredniy klass i grazhdanskoe obschestvo: ekonomiko-pravovoy aspect // Obrazovanie i pravo. – 2015. – № 1–2 (65–66). – S. 121–122.

9. Ivanova S.A. Dogovor ob obrazovanii: ponyatie, soderzhanie, pravovoe regulirovanie // Obrazovanie i pravo. – 2014. – № 9(61)–10(62).

10. Ivanova S.A. Innovatsionnye protsessy v sovremennom rossiyskom obrazovanii // Obrazovanie i pravo. – 2013. – № 5(45)–6(46).

11. Kazakov A.P. Teoriya progressa v russkoy sotsiologii XIX veka. – L., 1969. – S. 32.

12. Kistyakovskiy B. Kategorii neobhodimosti i spravedlivosti pri issledovanii sotsial’nyh yavleniy // Zhizn’. – 1900. – № 9.

13. Kistyakovskiy B.A. Kategorii neobhodimosti i spravedlivosti. – M., 1903.

14. Kistyakovskiy B.A. Russkaya sotsiologicheskaya shkola i kategoriya vozmozhnosti pri reshenii sotsial’no-eticheskih problem // Problemy idealizma. – M., 1903.

15. Korovyakovskiy D.G. Pravovye osnovy, sposoby i metody obespecheniya ekonomicheskoy bezopasnosti bankovskoy deyatel’nosti v sovremennyh usloviyah // Natsional’nye interesy: prioritety i bezopasnost’. – 2009. – № 3. – S. 43–52.

16. Lavrov P.L. Filosofiya i sotsiologiya // Izbr. proizv.: V 2 t. – T. 2. – M., 1992. – S. 54.

17. Lagutkin A.V. Velikaya illyuziya demokratii. – M.: Yurkompani, 2014.

18. Lagutkin A.V., Trubnikov V.I., Grudtsina L.Yu. Grazhdanskoe obschestvo v sovremennoy Rossii. – M.: Yurkompani, 2013.

19. Losskiy N.O. Istoriya russkoy filosofii. – M., 1991.

20. Matveeva M.A., Shagieva R.V. Pravovoe regulirovanie i pravotvorchestvo v pravovoy sisteme obschestva: teoretiko-metodologicheskie osnovy sootnosheniya // Gosudarstvo i pravo. – 2014. – № 12. – S. 5–13.

21. Mihaylovskiy N.K. Predislovie k tret’emu izdaniyu // Poln. sobr. soch. – 4-е izd. – T. 1. – SPb., 1906.

22. Mihaylovskiy N.K. Chto takoe progress? // Poln. sobr. soch. – 4-е izd. – T. 1. – SPb., 1906.

23. Rachkov P.A. Pravda-spravedlivost’ // Vestnik Moskovskogo universiteta. Filosofiya. – 1996. – № 1. – S. 28.

24. Solov’ev B. S. Soch.: V 2 t. – M.: Mysl’, 1988.

25. Solov’ev V.S. Opravdanie dobra // Soch.: V 2 t. – M., 1988. – S. 127.

26. Solov’ev V.S. Smysl lyubvi // Chteniya o bogochelovechestve: Stat’i. – SPb., 1994. – S. 311.

27. Frank S.L. Duhovnye osnovy obschestva. – M., 1992. – S. 490.

28. Chernikov M.V. Kontsepty pravda i istina v russkoy kul’ture: problema korrelyatsii // Polis. – 1999. – № 5.

29. Yuzhakov S.N. Sotsiologicheskie etyudy. – SPb., 1891.

30. Yanov A.L. Rossiya protiv Rossii. Ocherki istorii russkogo natsionalizma. 1825–1921. – Novosibirsk, 1999. – S. 122.