Получение взятки должностным лицом через посредника предполагает такой способ действий должностного лица, когда участие в физическом акте получения с целью последующей передачи взяткополучателю незаконного вознаграждения от взяткодателя за деяние, наказание за которое предусмотрено ст. 290 УК РФ, обусловлено наличием третьего лица – посредника во взяточничестве.

В свете внесения изменений в действующее уголовное законодательство, связанных с включением в главу 30 УК РФ ст. 291¹ «Посредничество во взяточничестве», представляется важным рассмотреть не только правовую природу самого понятия этого преступления, но и проблему квалификации за посредничество во взяточничестве. Она коренилась до настоящего времени, как отмечали многие учёные, в отсутствии в действующем УК РФ 1996 г. самостоятельной нормы об ответственности за это деяние [1,4,6]. С принятием новой редакции статьи об ответственности за посредничество во взяточничестве проблем у правоприменителя поубавилось, но часть из них осталась незамеченной законодателем, что, на наш взгляд, затруднит применение нормы на практике.

В прежнем УК РСФСР 1960 г. такая норма содержалась в ст. 174¹. Причём диспозиция нормы, закрепленная в ч. 1 этой статьи, была простой, а не описательной, как в действующей редакции. Применительно к ст. 174¹ УК РСФСР в п. 7 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. № 9 «О судебной практике по делам о взяточничестве» разъяснялось, что «посредником является тот, кто, действуя по просьбе или по поручению взяткодателя или взяткополучателя, способствует достижению либо осуществлению соглашения о даче-получении взятки» [2], а в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. № 3 «О судебной практике по делам о взяточничестве» отмечалось, «что посредником является лицо, которое, действуя по поручению взяткодателя или взяткополучателя, непосредственно передает предмет взятки» [3].

В научной литературе того времени были четко оговорены две разновидности посредничества во взяточничестве: физическое, когда лицо непосредственно передавало взятку, и интеллектуальное, когда лицо лишь содействовало установлению контакта между взяткодателем и взяткополучателем [5].

В этой связи важно теоретическое решение очерченных вопросов. По содержанию и характеру действий, фактически совершаемых при посредничестве во взяточничестве, посредник не может быть отнесен к исполнителю (соисполнителю) дачи или получения взятки, организатору этих деяний или подстрекателю к тому или другому и представляет собой пособника. Именно так раскрывалось содержание посредничества во взяточничестве в юридической литературе, где указывалось, что действия посредника фактически состоят в пособничестве взяткодателю или взяткополучателю совершить уголовно наказуемое деяние [5, 9]. Между тем сопоставление признаков посредничества во взяточничестве, с одной стороны, и пособничества – с другой, не дает оснований для столь категоричного суждения. Согласно ч. 5 ст. 33 УК РФ 1996 г. «пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы». Исходя из этого определения и дифференцируя посредничество во взяточничестве на интеллектуальное и физическое, пособничеством, бесспорно, возможно признать только интеллектуальное посредничество во взяточничестве, то есть такое, которое проявляется в советах, указаниях или предоставлении информации. Подобное посредничество до введения в УК РФ ст. 291¹ следовало квалифицировать по ст. 33 и ст. 291 или 290 УК РФ. Физическое же посредничество во взяточничестве не обладает ни одним из признаков, альтернативно характеризующих пособничество, и потому по УК РФ 1996 г. не являлось преступлением также до закрепления в УК РФ нормы об ответственности за посредничество во взяточничестве. В этой связи в юридической литературе предлагалось на тот момент внесение изменений в ч. 5 ст. 33 УК РФ посредством ее дополнения после слов «устранение препятствий» словами «либо иным способом» [7], что представлялось нецелесообразным, так как могло размыть границы уголовно наказуемых деяний пособника, что в свою очередь могло привести к негативным последствиям в виде необоснованного расширенного толкования и применения уголовного закона.

Следует также обратить внимание на то, что посредник во взяточничестве, который фактически организовал дачу-получение взятки или подстрекавший к этому, утрачивает уголовно-правовое значение посредника и, представляя собой организатора указанных преступлений или подстрекателя к их совершению, подлежит ответственности по соответствующей части ст. 33 и ст. 290 или 291 УК РФ.

Отмеченное позволяет констатировать, что внесение в УК РФ 1996 г. нормы об ответственности за посредничество во взяточничестве является не чем иным, как восполнением пробела, который существовал в уголовном законе 15 лет.

Но несмотря на то, что введение новой анализируемой нормы является, безусловно, позитивным и давно напрашивающимся шагом со стороны законодателя, необходимо отметить, что редакция и содержание ст. 291¹ и примечания к ней не может не вызывать ряд существенных нареканий и вопросов.

Так, во-первых, устанавливая уголовную ответственность за посредничество во взяточничестве, на наш взгляд, было бы логично одномоментно дополнить УК РФ ст. 204¹ «Посредничество в коммерческом подкупе» либо назвать ст. 291¹ УК РФ «Посредничество во взяточничестве или коммерческом подкупе» и дополнить соответственно названию её содержание. Тем самым законодатель мог бы установить сходные условия привлечения к уголовной ответственности и наказания за совершение преступлений, которые не только в соответствии с действующим законодательством оба относятся к коррупционным преступлениям, но и характеризуются похожими признаками составов, то есть являются смежными. Это полностью бы, с нашей точки зрения, отвечало принципу справедливости, закреплённому в ст. 6 УК РФ.

Во-вторых, законодатель необоснованно декриминализирует посредничество во взяточничестве, при котором предметом взятки являются сумма денег, стоимость ценных бумаг, иного имущества, услуг имущественного характера, иных имущественных прав, не превышающие двадцать пять тысяч рублей. Такое посредничество, как и ранее, будет необходимо квалифицировать по ч. 5 ст. 33 УК РФ и соответственно ч. 1 ст. 290 или 291 УК РФ. К тому же, как мы уже указывали выше, формально к уголовной ответственности можно будет привлечь лицо только за интеллектуальное (не физическое) пособничество.

В-третьих, вызывает, мягко говоря, недоумение, почему в ч. 5 ст. 291¹ УК РФ законодатель, вводя уголовную ответственность за обещание или предложение посредничества во взяточничестве, устанавливает более строгое наказание (лишение свободы на срок до семи лет), чем за совершение самого преступления при отсутствии квалифицирующих признаков (ч. 1 ст. 291¹ УК РФ – лишение свободы на срок до пяти лет), и более строгое, чем за получение взятки при отсутствии квалифицирующих признаков (ч. 1 ст. 290 УК РФ – лишение свободы на срок до трех лет) и чем за дачу взятки при отсутствии квалифицирующих признаков (ч. 1 ст. 291 УК РФ – лишение свободы на срок до двух лет) или в значительном размере (ч. 2 ст. 291 УК РФ – лишение свободы на срок до трех лет).

Можно предположить, что законодатель исходил из того, что взяткодатель или взяткополучатель не решились бы сами совершить преступление, если бы посредник не предложил или не пообещал бы им сделать подобное. Но даже в таком случае наказание не должно быть более строгим, чем за совершение самого преступления, в котором лицо предлагает или обещает оказать посредничество. Исключение, пожалуй, может быть сделано, только если таким образом лицо осуществляет действия, направленные на организацию получения или дачи взятки, но тогда необходимо переформулировать саму диспозицию анализируемой ч. 5 статьи 291¹ УК РФ, прямо указав в диспозиции «Организация получения или дачи взятки путем обещания или предложения осуществить посредничество во взяточничестве».

В-четвёртых, санкция по ч. 1 ст. 291¹ УК РФ предусматривает за посредничество во взяточничестве в значительном размере наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет, а в ч. 2 ст. 291 УК РФ за дачу взятки в значительном размере – на срок до трёх лет. То есть за посредничество, которое «по большому счёту» состоит в пособничестве взяткодателю, предусмотрено более строгое наказание. Таким образом, на наш взгляд, нарушается системность уголовного права. Законодатель фактически устанавливает более строгое наказание за пособничество в преступлении, чем за его непосредственное исполнение.

В-пятых, в примечании к ст. 291¹ УК РФ совершенно обоснованно закреплены условия освобождения от уголовной ответственности за посредничество во взяточничестве, но и здесь возникают вопросы к редакции, в которой это примечание принято. Так, не ясно, каким образом преступление – посредничество в даче или получении взятки – может быть пресечено после его совершения. Оба преступления, и дача взятки (ст. 291 УК РФ), и получение взятки (ст. 290 УК РФ), по конструкции объективной стороны – формальные, т. е. преступления являются оконченными с момента принятия должностным лицом хотя бы части предмета взятки. Посредничество во взяточничестве также считается оконченным, «если должностное лицо примет предложенную ему взятку. В ином случае действия взяткодателя и посредника квалифицируются как покушение соответственно на дачу взятки и на посредничество во взяточничестве» [8]. Даже если предположить, что посредник отказался от участия во взяточничестве, начал активно способствовать его раскрытию, и предмет взятки был передан без его участия, то и в этом случае не ясно, о каком пресечении преступления после его окончания идёт речь. На наш взгляд, с «большой натяжкой» можно отнести эти условия освобождения к ч. 5 анализируемой статьи, так как после обещания или предложения посредничества во взяточничестве способствовать пресечению преступлений – даче или получению взятки – вполне возможно. Но где тогда указание на это в тексте примечания? И о пресечении какого преступления идёт речь в примечании – даче, получении взятки или посредничестве во взяточничестве?

С учётом вышеизложенного необходимо отметить, что, несмотря на то, что введение нормы об уголовной ответственности за посредничество во взяточничество является, на наш взгляд, правильным и давно назревшим, как мы уже отмечали ранее [10, 11, 12], многие проблемы её правоприменения и законодательного закрепления остаются «открытыми».

Пристатейный библиографический список

1. Аникин А.А. Ответственность за взяточничество по новому УК // Законность. – 1997. – № 6. – С. 33.

2. Бюллетень Верховного Суда СССР. – 1962. – № 5. – С. 8.

3. Бюллетень Верховного Суда СССР. – 1990. – № 3. – С. 11.

4. Волженкин Б.В. Служебные преступления. – М.: Юрист, 2000. – С. 248.

5. Здравомыслов Б.В. Должностные преступления. Понятие и квалификация. – М., 1975. – С. 152.

6. Иванов Э.А. Влияние антикоррупционного законодательства Великобритании на деятельность российских компаний // Евразийский юридический журнал. – 2013. – № 6(61). – С. 144–147.

7. Качмазов О.Х. Ответственность за взяточничество по российскому уголовному праву. – Владикавказ: Иристон, 2000. – С. 152.

8. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР (по состоянию на 15 декабря 1993 г.) / Отв. ред. В.И. Радченко. – М.: Вердикт, 1994. – С. 333.

9. Коржанский Н.И. Квалификация следователем должностных преступлений: Учеб. пособ. – Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1986. – С. 58.

10. Краснопеева Е.В. Взяточничество: уголовно-правовой и криминологический аспекты: Дис. … канд. юрид. наук. – М., 2002. – С. 96–98.

11. Фоменко Е.В. Актуальные вопросы совершенствования действующего законодательства по борьбе с коррупцией и взяточничеством // Российский следователь. – 2013. – № 24. – С. 40–43.

12. Фоменко Е.В. Ужесточать нельзя миловать? // Эж-Юрист. – 2008. – № 46 (ноябрь). – С. 15.

References (transliterated)

1. Anikin A.A. Otvetstvennost’ za vzjatochnichestvo po novomu UK // Zakonnost’. – 1997. – № 6. – S. 33.

2. Bjulleten’ Verhovnogo Suda SSSR. – 1962. – № 5. – S. 8.

3. Bjulleten’ Verhovnogo Suda SSSR. – 1990. – № 3. – S. 11.

4. Volzhenkin B.V. Sluzhebnye prestuplenija. – M.: Jurist, 2000. – S. 248.

5. Zdravomyslov B.V. Dolzhnostnye prestuplenija. Ponjatie i kvalifikacija. – M., 1975. – S. 152.

6. Ivanov Je.A. Vlijanie antikorrupcionnogo zakono-datel’stva Velikobritanii na dejatel’nost’ rossijskih kompanij // Evrazijskij juridicheskij zhurnal. – 2013. – № 6(61). – С. 144–147.

7. Kachmazov O.H. Otvetstvennost’ za vzjatochnichestvo po rossijskomu ugolovnomu pravu. – Vladikavkaz: Iriston, 2000. – S. 152.

8. Kommentarij k Ugolovnomu kodeksu RSFSR (po sostojaniju na 15 dekabrja 1993 g.) / Otv. red. V.I. Radchen-ko. – M.: Verdikt, 1994. – S. 333.

9. Korzhanskij N.I. Kvalifikacija sledovatelem dolzhnostnyh prestuplenij: Ucheb. posob. – Volgograd: VSSh MVD SSSR, 1986. – S. 58.

10. Krasnopeeva E.V. Vzjatochnichestvo: ugolovno-pravovoj i kriminologicheskij aspekty: Dis. … kand. jurid. nauk. – M., 2002. – S. 96–98.

11. Fomenko E.V. Aktual’nye voprosy sovershenstvovanija dejstvujushhego zakonodatel’stva po bor’be s korrupciej i vzjatochnichestvom // Rossijskij sledovatel’. – 2013. – № 24. – S. 40–43.

12. Fomenko E.V. Uzhestochat’ nel’zja milovat’? // Jezh-Jurist. – 2008. – № 46 (nojabr’). – S. 15.