Заседание Научно-консультативного совета Федеральной палаты адвокатов РФ, посвященное обсуждению предложений о введении института следственных судей в России, открыл д-р юрид. наук, профессор, заместитель председателя научно-консультативного Совета ФПА РФ В.В. Лазарев. Он отметил, что проблема введения института следственных судей обсуждается очень активно. Среди ученых-исследователей, разрабатывающих предложения о введении института следственных судей и обнародовавших расширенные доклады на эту тему, В.В. Лазарев выделил профессоров А.В. Смирнова и Т.Г. Морщакову. По мнению В.В. Лазарева, в материалах подготовленных А.В. Смирновым, вопрос обозначен очень концептуально и развернуто, имеются предложения о внесении изменений в УПК РФ по соответствующим статьям. Начать заседание НКС ФПА В.В. Лазарев предложил с выступления д-ра юрид. наук, профессора Н.Г. Муратовой.

Д-р юрид. наук, профессор Казанского федерального университета Н.Г. Муратова указала, что в ее видении система судебного контроля связана с генезисом и с вопросом, зачем нужен следственный судья или судебный следователь. Она рассказала, что присутствовала на круглом столе, где А.В. Смирнов докладывал свою концепцию, которая кардинально меняет уголовный процесс.

– У нас был судебный следователь. Как считает профессор А.В. Смирнов, – это аналог следственного судьи во Франции, – отметила докладчик. – Система судебного контроля – это не только субъект уголовно-процессуальной деятельности, не только следственный судья, но и юридические факты, правоотношения, судебные органы, участники процесса, деятельность субъектов. Мы должны развивать ее. В ней существуют дефекты, и они породили эту дискуссию.

Н.Г. Муратова напомнила, что впервые возможность обжаловать арест в суд появилась в декларации о правах и свободах в СССР в сентябре 1991 г. И первым, кто обратился в суд с жалобой на арест, был Председатель Верховного Совета СССР, доктор юридических наук А.И. Лукьянов. Реакция Генеральной прокуратуры всем хорошо известна, но май 1992 г. позволил убедиться в том, что судебная проверка законности судебного ареста имеет перспективы. С тех лет начались дискуссии о возможности возвращения фигуры следственного судьи.

Докладчик обратила внимание коллег на дефекты системы судебного контроля, дефекты юридических фактов, которые связаны с судебными процедурами, с дефектами уголовно-процессуальных норм, и отметила, что работы у следственного судьи будет достаточно. Также она подчеркнула, что весь судебный контроль, в том числе и за процедурой обыска, следует сделать открытым. Во многих странах, например в Беларуси, Украине, Казахстане, Армении, Франции, Австрии, Италии и Германии, имеется институт следственных судей. По мнению докладчика, нужно вернуть ч. 4 ст. 63 УПК РФ, исключенную Федеральным законом № 58 от 29 мая 2002 года, согласно которой закон запрещал судье, рассматривающему вопрос об избрании меры пресечения, осуществлять последующее рассмотрение дела по существу. Также она предложила вернуть в УПК РФ ч. 4 ст. 110, которая содержала норму о том, что если решение о мере пресечения принимается с согласия судьи, то и отмена и изменение ее также должны быть осуществлены судом, и вернуть в УПК РФ главу 52 в первоначальной редакции, когда судья давал заключение о наличии признаков состава преступления. Что же касается непосредственно института следственного судьи, то здесь, по мнению докладчика, нужна концепция целостного восприятия этого субъекта.

– У нас нет единого уголовного дела, от него отпочковываются вопросы, предусмотренные ст. 125, 109, 108, 165 УПК РФ. Это все отдельные производства, и их нужно сосредоточить в одних руках, – отметила она. – Поэтому новый субъект не будет дорогостоящим. Те же федеральные судьи, следственные судьи – только они отделены от разрешения дела по существу. У них контроль за единым делом, копия постановления о возбуждении уголовного дела, копии всех наших жалоб и ходатайств, всех процессуальных решений следователя. Это как минимум. А как максимум, возможно, требуется проведение следственных действий под контролем следственного судьи.

Д-р юрид. наук, депутат Государственной думы Федерального Собрания РФ Т.Н. Москалькова в своем докладе отметила, что необходимо совершенствовать контроль за предварительным следствием. Она также указала, что институты следственных судей и судебных следователей – два абсолютно разных института, и с правовой, и с организационной точки зрения.

Т.Н. Москалькова отметила, что судебный контроль появился в России с 90-х годов, еще до нового УПК, а в полном объеме он развернулся после принятия УПК 2001 года. Настало время проанализировать, как он работает. Парламентские слушания по контролю за применением меры пресечения заключения под стражу показали, что отказ в ходатайствах следователя о применении меры пресечения в виде заключения под стражу судьями осуществляется гораздо реже, нежели когда эта мера избиралась прокурорами. Прокуроры в два раза чаще отменяли решение следователя. Это обосновывается тем, что у судьи сегодня нет инструментария проверить факты, которые представляет следователь в подтверждение своего тезиса, а именно, что обвиняемый будет пытаться скрыться, влиять на свидетелей и пытаться разрушить доказательную базу. Все ограничивается докладом прокурора, что у следствия имеются данные, подтверждающие, что обвиняемый может скрыться. Несмотря на то, что есть постановление Пленума Верховного Суда РФ и постановление Конституционного Суда РФ, что в суды должны быть представлены, например, какие-то подтверждения того, что доказательная база будет разрушена, на деле это не осуществляется. Ни разу не случалось, чтобы судья отложил процесс и попросил представить доказательства, что обвиняемый может скрыться или повлиять на доказательственную базу. Поэтому первое, что нужно усовершенствовать, – вопросы контроля.

Т.Н. Москалькова также подчеркнула, что для принятия окончательного решения сегодня недостаточно эмпирических данных, теоретических исследований, которые привели бы к выводу о том, что же эффективней: судебный контроль или прокурорский надзор, и в каком сочетании? Концепция института следственных судей в том виде, в котором представлена, вызывает целый ряд вопросов по организации и отличию от уже действующей системы.

Вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ, канд. юрид. наук, доцент Г.М. Резник отметил, что Концепция Александра Витальевича Смирнова подкупила его своей целостностью, непротиворечивостью и законченностью, что абсолютно не исключает такую характеристику, как утопичность. Докладчик подчеркнул, что на предварительном следствии имеется доминирование стороны обвинения над стороной защиты. Истина в уголовном процессе существует не в научной лаборатории, она заключается в конкурировании двух суждений. С момента появления подозреваемого уголовное дело возбуждается не с целью кого-то реабилитировать, а с целью установления события преступления, когда уже есть его определенные признаки. Согласно Концепции следственный судья по своей инициативе вообще ничего не ищет, он необходим, чтобы разрешать уже на стадии предварительного расследования сформировавшийся правовой спор между стороной обвинения и стороной защиты. В данном случае прислушаться к тезису о пользе следственного судьи надо и представителям стороны обвинения.

Г.М. Резник отметил, что в практике Европейского суда уже есть два решения против России, подтверждающие, что состязательность должна быть обеспечена на предварительном следствии, а если показания свидетеля оглашаются, а на предварительном следствии не было очной ставки, то это не является доказательством, потому что не было обеспечено равноправие сторон в исследовании доказательств на предварительном следствии. Им также было подвергнуто критике Постановление Верховного Суда 2004 года, в котором указано, что при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения суд не вправе вторгаться в разрешение вопроса о виновности. Виновность складывается из ответов на два вопроса. Первое – процессуальное понятие, причастность конкретного человека, подозреваемого к совершению преступления. Второе – уголовно-правовая вина. При этом Г.М. Резник предложил вернуть участникам состязательного процесса функции, вытекающие из природы их деятельности. Следственный судья вообще не должен проявлять инициативу состязания. А дальше прокурор должен определять, идти ему в суд или не идти.

Проректор Академии Следственного Комитета РФ, канд. юрид. наук, доцент Ю.П. Боруленков в своем докладе отметил, что умный, добросовестный и порядочный адвокат – это и есть движитель уголовного процесса. Государственная уголовная политика должна базироваться на четком понимании того, каких изменений преступности можно ожидать, если принимать меры по реорганизации тех или иных правоохранительных судебных институтов. В ряде случаев радикальное изменение уголовного судопроизводства было предвестником последующих социальных потрясений.

Ю.П. Боруленков отметил, что на уголовное судопроизводство современной России особое влияние оказывают три взаимосвязанных аспекта: презумпция недобросовестности следствия, особая централизованная стадия возбуждения уголовного дела и гиперформализованное понятие процессуального доказательства. Он подчеркнул, что не нашел в Концепции А.В. Смирнова целостности, ответов на вопросы, которые ее автор сам себе задает. Это, прежде всего, деформализация уголовного процесса, деформализация предварительного расследования. Судебный следователь – это следователь в судебной системе, как и в 1864 году. Тогда это были полицейские, назначенные следователями, которые были помещены, как, впрочем, и прокуратура, в судебную систему. Руководили и прокурорами, и следователями председатели судов. По мнению докладчика, профессор А.В. Смирнов предлагает восстановление следственных судей со ссылкой на XIX век, а говорит о концепции западноевропейских следственных судей. Следственный судья – слабое звено уголовно-процессуального познания. В Концепции А.В. Смирнова две основные позиции, первая – ликвидация предварительного расследования с передачей полномочий полиции, вторая – введение института следственного судьи, вернее, предварительных слушаний на стадии предварительного расследования. Эти две позиции вызвали у Ю.П. Боруленкова особое возражение. А.В. Смирнов, говоря, о реорганизации, о передаче полномочий органов, совершенно не касается теории доказательств, российской системы доказательств. Одна из целей – это формирование доказательств на стадии предварительных слушаний, поскольку в этой стадии предварительных слушаний может формироваться только вербальное доказательство. На сегодняшний момент экономическая организованная преступность, рост террористической угрозы вынуждают следственные органы смещать акценты доказывания с вербальных на иные, более объективные, достоверные доказательства, в том числе сформированные на основании ОРД. Этот момент и является концептуальным. Активность следственного судьи является мифом. Следственный судья может работать только по ходатайствам сторон. По Концепции А.В. Смирнова сторона может и не предъявлять доказательства следственному судье, она может представить их суду первой инстанции. Роль следственного судьи сводится к выполнению процессуальных действий по легализации представленных сторонами доказательств, а также к осуществлению судебного контроля за мерами процессуального принуждения и соблюдения органами уголовного преследования конституционных прав и свобод граждан. Сегодня судьи делают то же самое. Для чего вводить еще одного контролера на стадии предварительного расследования?! Следственный судья может дать оценку только по критерию допустимости. По критерию относимости и достоверности он может дать оценку только в контексте системы доказательств, т. е. то, что рассматривает суд первой инстанции. Функция следственного судьи получается достаточно символической. Следственный судья более независим, чем следователь.

– Представленная Концепция – не более чем дополнительная нагрузка на бюджет, – сделал вывод докладчик.

Первый вице-президент Федеральной Палаты адвокатов РФ Е.В. Семеняко отметил, что если Россия пошла по пути введения судебного контроля, не нужно пытаться придумывать какие-то новые институты. Надо думать над тем, как сделать судебный контроль реальным. Мы критикуем очередной институт, который в других странах как-то работает, а на выходе будем иметь практически то же самое.

Доктор юридических наук, профессор Д.А. Фурсов кратко представил свою точку зрения на то, решает ли институт следственного судьи проблемы, ради которых предлагается. По его мнению, в Концепции А.В. Смирнова нет ни одного довода, который бы позволил внедрить ее в нашу сегодняшнюю судебную систему.

Старший научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ канд. юрид. наук В.И. Руднев отметил, что институт следственного судьи существует в других странах, а различия касаются его полномочий и его назначения.

– Если мы будем использовать определенный институт, то добьемся определенных изменений в нашем уголовном процессе, – сказал он. – Мы можем сводить следственного судью и его деятельность к тем полномочиям, которые уже существуют в уголовно-процессуальном кодексе. Зачем придумывать какую-то другую фигуру? Это все требует бюджета. Все дело в его процессуальном статусе, в его самостоятельности, в независимости. Он может даже не подчиняться председателю суда, будет в ходе предварительного расследования формировать доказательства, обладая теми полномочиями, которыми сейчас судьи не обладают. Следственный судья может кардинально повлиять на ход процесса, может вернуть процессу состязательность. Следственный судья должен иметь больше полномочий при решении вопроса о заключении под стражу.

Докладчиком было высказано мнение, что следственный судья может работать в районных судах. Также было отмечено, что дознаватель и следователь нередко запросто отстраняют защитника от ведения дела, и никто не может этому помешать. Если будет введен следственный судья, то дознаватель или следователь вынужден будет обращаться к следственному судье, чтобы сказать, что он хочет отвести защитника.

Заведующий кафедрой Академии Следственного комитета РФ, канд. юрид. наук Ю.А. Цветков сказал, что по обсуждаемому вопросу существует три концепции. Первая – судебный следователь, вторая – следственный судья (традиционный), третья – следственный судья. У следственного судьи будет тяжелая нагрузка, он будет лишь успевать подписывать то, что приготовили помощники, если они не разбегутся. Судебной власти просто надо стать властью, и тогда, возможно, не будет необходимости в предлагаемом институте.

Доктор юридических наук, профессор, заведующий сектором сравнительного правоведения Института государства и права РАН А.С. Автономов считает, что нельзя принимать половинчатых мер. Нужно сделать судей реально независимыми. Если бы в Концепции было написано, что следственный судья по инициативе сторон обязан выполнить те или иные действия, то для адвоката открылась бы возможность работать.

Доцент кафедры уголовного процесса МГЮА им. О.Е. Кутафина, канд. юрид. наук, адвокат Е.А. Рубинштейн заявил, что в Концепции есть детали, которые нужно обсуждать, и тогда, возможно, ее воспримут адвокатское и следственное сообщество. Если такая процедура появится, если у адвоката будет возможность перед судьей по собственной инициативе допросить свидетеля защиты, и это будет считаться доказательством, то это чуть уравняет сторону обвинения и сторону защиты на стадии предварительного расследования. Такой поворот в уголовном процессе будет очень существенным шагом вперед, улучшит качество уголовного процесса. Следует обязать судей рассматривать доводы адвоката.

Доцент кафедры уголовного процесса МГЮА им. О.Е. Кутафина, канд. юрид. наук С.А. Насонов, отметил, что среди полномочий следственных судей, которых ввели в ближайших странах, адвокаты, в том числе работающие в этих странах, отмечают очень важное полномочие, состоящее в депонировании показаний. Защитник, который лишен в настоящее время возможности превратить те или иные сведения в доказательства, потому что ему просто отказывают в допросе свидетеля, такую возможность получает. В Концепции, которая представлена, все-таки есть некие вехи, которые можно реализовать хотя бы не в полном объеме, но в какой то части.

Материал подготовили:

И.Т. Кантюкова, А.В. Рагулин, А.В. Кулагин