Конин В.В.

Ревизия УПК РФ на примере возрождения института возвращения уголовных дел для дополнительного расследования

Изменения в УПК РФ 2001 года, принятые в последние несколько лет, позволяют сделать вывод о том, что институт возвращения уголовных дел для дополнительного расследования, не нашедший своего места в УПК РФ в момент его принятия, фактически возрожден. В настоящее время в УПК РФ отсутствуют какие-либо препятствия к производству полноценного дополнительного расследования по возвращенному судом уголовному делу с любой стадии судебного разбирательства.

Ключевые слова: УПК РФ, дополнительное расследование, возвращение уголовного дела прокурору, правовая позиция Конституционного суда РФ.

Konin V.V.

Audit of the criminal procedure code of the russian federation on the example of revival of institute of return of criminal cases for additional investigation

Changes in the criminal procedure code of the Russian Federation, 2001, adopted in the last few years, allow to conclude that the Institute of returning criminal cases for further investigation, not found their place in the criminal procedure code of the Russian Federation at the moment of its adoption, in fact revived. At the present time in the criminal procedure code of the Russian Federation there are no barriers to the production of a full-fledged additional investigation on returned by the court the criminal case with any stage of the trial.

Keywords: RF code of criminal procedure, the additional investigation, the return of the criminal case to the Prosecutor, the legal position of the constitutional Court of the Russian Federation.

После вступления в действие УПК РФ 2001 г., фактически ликвидировавшего институт дополнительного расследования, вопросы возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования относятся к числу достаточно дискуссионных. Разброс мнений по данной проблеме достаточно широк. Ряд ученых выступает за возрождение этого института. Однако не все поддерживают это мнение.

Учитывая ограниченный объем статьи, мы кратко, в виде тезисов, постараемся рассмотреть существовавший ранее и вновь возрожденный институт возвращения уголовных дел для производства дополнительного расследования.

Институт возвращения уголовного дела для производства дополнительного был известен еще дореволюционному уголовному судопроизводству.

Так, например, согласно ст. 534 Устава уголовного судопроизводства «Признав следствие достаточно полным и произведенным без нарушения существенных форм и обрядов судопроизводства, Палата постановляет окончательное определение о предании суду или о прекращении дела, а в противном случае обращает его к доследованию или законному направлению». В случае выявления нового преступления в процессе судебного разбирательства, по которому обвинение не предъявлялось, суд в соответствии со ст. 753 Устава возвращал дело «… к предварительному следствию, если это окажется нужным, и к составлению обвинительного акта по всем преступным действиям подсудимого»,

поскольку Устав запрещал ставить перед присяжными заседателями вопросы о виновности в совершении преступлений, по которым не проводилось предварительное расследование, и это преступление не отражалось в обвинительном акте.[1]

Устав уголовного судопроизводства прекратил свое действие на территории бывшей Российской империи после издания Декрета Совета Народных Комиссаров № 1 «О суде» от 24 ноября 1917 года после известных событий, в результате которых власть в стране перешла в руки большевиков. Как нам представляется, столь быстрая ликвидация суда преследовала только одну цель – лишить суд возможности признать незаконным захват власти.

Вновь создаваемое уголовно-процессуальное законодательство во многом отталкивалось от Устава уголовного судопроизводства, в то же время приспосабливаясь под существующие реалии политической жизни страны. Так, институт возвращения уголовных дел для дополнительного расследования нашел себе место в Декрете «О суде» № 2 от 7 марта 1918 г. Статья 22 Декрета устанавливала следующее: «По уголовным делам обвинительный акт заменяется постановлением следственной комиссии о предании суду. Если таковое постановление окружным судом будет признано недостаточно обоснованным, то от него зависит возвратить дело

в следственную комиссию для доследования или поручить таковое одному из членов суда».[2]

Декрет ВЦИК от 30 ноября 1918 г. «О народном суде» развил эту норму следующим образом: «Постановление следственной комиссии о предании суду или прекращении следствия должно быть мотивировано; если это постановление будет признано народным судом недостаточно обоснованным, народный суд направляет дело к доследованию в следственную комиссию».[3]

Как отмечает А.С. Бахта, «Вместе с тем решение вопроса о том, возвратить ли дело в следственную комиссию на доследование или поручить таковое члену суда, не зависело от усмотрения окружного суда: дело направлялось к доследованию императивно. Этим подчеркивалась существенность такого нарушения, как недостаточная обоснованность обвинения, которое не может быть восполнено судом, и устранить его возможно только путем дополнительного расследования. Следовательно, практика к этому времени уже знала такое основание направления дела к доследованию как односторонность и необъективность следствия».[4]

Первым уголовно-процессуальным законом ре-волюционной России стал УПК РСФСР 1922 года. Необходимо отметить, что этот УПК устанавливал, что правом возвращения уголовного дела для производства предварительного расследования обладал лишь прокурор и суд. Так, право прокурора на возвращение уголовного дела предусматривалось частью 1 статьи 226 и статьей 231 УПК РСФСР. Полагаем, что необходимо процитировать вышеприведенные статьи. Так, часть 1 статьи 226 УПК РСФСР определяла порядок действий прокурора при поступлении уголовного дела, расследованного в ускоренном порядке – т.е. дознания: «Прокурор, получив в порядке статьи 107 Проц. кодекса материал дознания, рассматривает, является ли дело достаточно выясненным, и либо направляет дело для производства дополнительного дознания или для производства предварительного следствия, либо прекращает дело производством при наличии оснований, указанных в ст.ст. 4 и 106 Проц. кодекса, либо постановляет о предании обвиняемого суду».[5]

Тем самым можно сделать вывод, что прокурор вправе был передать материал, расследованный в порядке дознания, следователю для производства предварительного следствия.

Статья 231 УПК РСФСР определяла действия прокурора при поступлении уголовного дела, расследованного в ходе предварительного следствия: «Получив от следователя в порядке ст. 215 Проц. кодекса дело с обвинительным заключением, прокурор, признав следствие неполным, возвращает дело следователю с указанием на те обстоятельства, которые необходимо расследовать, каковое указание является для следователя обязательным».[6]

Право суда на возвращение уголовного дела для дополнительного расследования устанавливалось статьями 237, 241, 242, 251 УПК РСФСР 1922 года.

УПК РСФСР 1922 года действовал непродолжительное время, менее одного года. 15 февраля 1923 г. Постановлением ВЦИК был введен в действие новый УПК РСФСР, который действовал до 1961 года. По этому УПК, как и по ранее действовавшему, право направлять уголовные дела для производства дополнительного расследования предоставлялось прокурору и суду.

Часть 1 статьи 222 УПК устанавливала следующее: «Прокурор, получив в порядке статьи 105 УПК материал дознания, рассматривает, является ли дело достаточно выясненным, и либо направляет дело для производства дополнительного дознания или для производства предварительного следствия, либо прекращает дело производством при наличии оснований, указанных в ст.ст. 4 и 202 УПК, либо постановляет о предании обвиняемого суду».[7]

Статья 227 УПК гласила, что «Получив от следователя в порядке ст. 211 УПК дело с обвинительным заключением, прокурор, признав следствие неполным, возвращает дело следователю с указанием на те обстоятельства, которые необходимо расследовать, каковое указание является для следователя обязательным».

Право суда возвращать уголовные дела для производства дополнительного расследования устанавливалось статьями 233, 237, 238 УПК РСФСР.

Сменивший УПК РСФСР 1923 г. УПК РСФСР 1960 г. сохранил институт возвращения уголовных дел для производства дополнительного расследования. Этим правом по-прежнему обладали в соответствии с п. 8 ст. 211 УПК РСФСР – прокурор и суд, в соответствии с полномочиями, предоставленными им пунктом 2 статьи 221 и статьей 232 УПК РСФСР.[8] Тем самым, по мнению А.П. Кругликова, обеспечивалась двойная проверка законности и

обоснованности действий и решений следователя по делу, по которому расследование закончено.[9]

Согласно части первой статьи 232 УПК РСФСР 1960 г., суд в стадии назначения судебного заседания возвращает дело для дополнительного расследования в случаях: 1) неполноты произведенного дознания или предварительного следствия; 2) сущест-венного нарушения уголовно-процессуального закона органами дознания или предварительного следствия; 3) наличия оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении; 4) наличия оснований для привлечения к уголовной ответственности по данному делу других лиц; 5) неправильного соединения или разъе-динения дела. В решении о направлении дела для дополнительного расследования указываются его основания, обстоятельства, которые дополнительно должны быть выяснены, а также определяется мера пресечения в отношении обвиняемого (части вторая и третья статьи 232 УПК РСФСР).

Такое же решение суд выносит, если указанные в статье 232 УПК РСФСР обстоятельства будут им установлены во время судебного разбирательства уголовного дела (часть первая статьи 258 УПК РСФСР). Уголовное дело возвращалось прокурору, который устанавливал срок расследования по уголовному делу.

УПК РФ 2001 г. не предусматривал института дополнительного расследования и фактически лишил суд права возвращать уголовные дела для производства дополнительного расследования, установив достаточно узкий перечень оснований для возвращения уголовных дел прокурору.

Законодатель тем самым попытался реализовать правовую позицию Конституционного суда Российской Федерации, изложенную в Постановлении от 20.04.1999 г. № 7-П, где говорилось следующее: «Положения статей 232 и 258 УПК РСФСР, предусматривающие направление судом находящегося в его производстве уголовного дела для дополнительного расследования ввиду его неполноты, противоречат также статьям 46 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации, поскольку создают возможность отказа гражданину в эффективном восстановлении его прав судом, не обеспечивая ни обвиняемым в совершении преступлений, ни потерпевшим от преступных действий доступ к правосудию в разумный срок. Более того,

рассмотрение дела судом вообще может не состояться, поскольку действующее уголовно-процессуальное регулирование допускает прекращение уголовных дел в ходе дополнительного расследования… Таким образом, пункты 1 и 3 части первой статьи 232 и часть первая статьи 258 УПК РСФСР не исключают произвольного применения, связанного как с отказом от вынесения оправдательного приговора, т.е. от публичной реабилитации незаконно привлеченных к уголовной ответственности, так и с непредоставлением своевременной защиты потерпевшим, поскольку возвращение дела органам расследования может безосновательно отдалять для потерпевших перспективу судебного определения их прав.

Кроме того, если в ходе дополнительного расследования дело прекращается, то невиновное лицо, в отношении которого велось уголовное преследование, а также потерпевший вообще лишаются возможности получить защиту в суде от незаконных действий органов расследования, поскольку такие действия подлежат проверке судом, как правило, лишь в процессе судебного разбирательства по делу после окончания расследования».[10]

Как справедливо заметил А.А. Козявин, «... опираясь на теоретические рассуждения, разработчики УПК РФ в 2002 г. упразднили институт возвращения уголовных дел на дополнительное расследование, разрешив таким образом противоречие между научным взглядом на то, как должен поступить суд при недостаточности доказательств виновности подсудимого (его следует оправдать), и правоприменительной практикой, когда суд не брал на себя смелость выносить оправдательный приговор, а предоставлял «второй шанс» стороне обвинения, часто, кстати, бесполезный шанс».[11]

Таким образом, правовая позиция Конституционного суда Российской Федерации заключалась в том, что подтверждала правомочие суда по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случаях существенных нарушений уголовно-процессуального закона, не устранимых в судебном производстве, если возвращение дела прокурору не связано

с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия.

Не все ученые, а также практики были согласны с позицией Конституционного суда РФ. Но, как справедливо отметила А.А. Тришева, «Исходя из этого решение вопроса о том, следует ли восстановить дополнительное расследование либо отказаться от него, зависит исключительно от того, по какому пути в дальнейшем пойдет российский уголовный процесс. При выборе в качестве способа организации уголовно-процессуальной деятельности розыскного судопроизводства дополнительное расследование должно быть сохранено, при построении процесса по состязательному типу – нет».[12]

На наш взгляд, запрет на возвращение уголовного дела для производства дополнительного расследования был вызван попыткой заставить предварительное следствие более качественно расследовать уголовные дела.[13] Но что вышло из этой попытки?

Как показало время, «… судебная практика, соответствующим образом истолковав норму ст. 237 УПК РФ, по-прежнему отправляла прокурору уголовные дела с явным намеком на дополнительное расследование. Возникло новое противоречие, к решению которого впоследствии неоднократно привлекался и Конституционный суд России, и законодатель».[14]

Прокурор, поскольку не имеет возможности самостоятельно проводить следственные действия по устранению нарушений, допущенных предварительным следствием и препятствующих рассмотрению уголовного дела в суде, в свою очередь, возвращает уголовное дело руководителю следственного органа для производства дополнительного расследования с указаниями, в которых перечисляется, какие следственные действия необходимо произвести. Руководитель следственного отдела передает уголовное дело следователю для производства предварительного следствия со своими указаниями, в дополнение к указаниям прокурора и устанавливает срок предварительного следствия. В дальнейшем срок следствия может быть продлен руководителем следственного органа на общих основаниях.

Как это согласуется с высказанной правовой позиции Конституционного суда Российской Федерации, согласно которой, «…суд общей юрисдикции при осуществлении производства по уголовному делу может по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случаях, когда в досудебном производстве допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, не устранимые в судебном производстве, если возвращение дела прокурору не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия; при этом устранение допущенных нарушений предполагает осуществление необходимых для этого следственных и иных процессуальных действий. В противном случае участники уголовного судопроизводства, чьи права и законные интересы были нарушены в ходе досудебного производства, по существу, были бы лишены судебной защиты».[15]

Понятно, что при производстве следственных и иных процессуальных действий для устранения допущенных существенных нарушений проводились следственные действия, устраняющие неполноту проведенного расследования, производился сбор дополнительных доказательств, подтверждающих виновность обвиняемого, уточнялось предъявленное ранее обвинение. Все это противоречило правовым позициям Конституционного суда, но суды закрывали на это глаза.

Со временем изменилась и позиция Конституционного суда РФ. Так, в Постановлении от 16.05.2007 г. № 6-П Конституционный суд изложил свою позицию по вопросу возвращения уголовных дел для дополнительного расследования следующим образом: «Пересмотр вступившего в законную силу судебного решения в порядке надзора как средство исправления судебных ошибок имеет место в тех случаях, когда выявляются допущенные в ходе досудебного производства или при рассмот-рении уголовного дела судом нарушения закона, которые повлияли или могли повлиять на всесторонность и полноту исследования обстоятельств дела, правильность уголовно-правовой оценки содеянного, обеспечение прав участников уголовного судопроизводства. В таких случаях отмена приговора или иного завершающего производство по уголовному делу решения в надзорном порядке и возвращение дела для нового его рассмотрения позволяют органам уголовного преследования и суду устранить свои собственные нарушения – как намеренные, так и явившиеся результатом

заблуждения, хотя подобные нарушения могли и должны были бы быть предотвращены или исправлены еще до вступления соответствующего решения по уголовному делу в законную силу... Исходя из данной правовой позиции, сформулированной в Постановлении Конституционного суда Российской Федерации от 5 февраля 2007 года № 2-П, именно на этих стадиях уголовного судопроизводства, где в наибольшей мере получают свое воплощение принципы процессуальной деятельности, в первую очередь должны в максимальной степени обеспечиваться условия для вынесения законных, обоснованных и справедливых решений, что, в частности, предполагает принятие судом первой инстанции по заявлению сторон о наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств, могущих иметь существенное значение для разрешения дела, надлежащих мер к тому, чтобы они получили свое отражение в итоговом решении. Если же это невозможно в силу недопустимости выхода суда за рамки обвинения, сформулированного в обвинительном заключении (обвинительном акте), то должны быть задействованы процессуальные механизмы, которые позволяли бы осуществлять расследование новых обстоятельств и их учет в соответствующем документе, направляемом в суд органами уголовного преследования».[16]

Указанная правовая позиция затем была неоднократно повторена, в частности, в Определении Конституционного суда РФ от 22.03.2012 г.

№ 590-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Попова Игоря Владимировича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».[17] Тем самым Конституционный суд РФ, пересмотрев свои взгляды, открыл дорогу для полного возрождения института дополнительного расследования в том виде, в каком он содержался в УПК РСФСР 1960 г.

Мы в полной мере согласны с мнением А.В. Смирнова, который отметил следующее: «Вряд ли можно считать разумным с точки зрения основ правосудия, когда сторона, виновная в нарушении своих процессуальных обязанностей и не доказавшая обвинения в установленной законом форме, вместо наказания за это получает от суда шанс повторить неудавшуюся попытку еще и еще раз. Напомним, что именно сторона обвинения в силу закона несет бремя доказывания виновности, т.е. тяжесть неблагоприятных последствий ее недоказанности! Где же эти неблагоприятные последствия, если нерадивому обвинителю суд будет назначать «переэкзаменовку» до тех пор, пока он наконец не преуспеет в уголовном преследовании хотя бы на «удовлетворительно»? Следует указать и на то, что подавляющее большинство демократических государств обходится без инквизиционного института дополнительного расследования».[18]

Представляется, что правовые позиции Конституционного суда РФ по вопросам уголовного судопроизводства, изложенные в ранее изданных Постановлениях и Определениях, были нацелены на идеальное толкование УПК РФ, в то время как сложившаяся практика – как следственная, так и судебная – оказались не готовы к применению идеального толкования. И, по всей видимости, Конституционный суд РФ начал с этим считаться.

Постановление Конституционного суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П не осталось без внимания ученых. Одним из первых подверг это постановление критике А.С. Александров, указав, что «Конституционный суд руководствовался вроде бы благими пожеланиями – защита прав потерпевшего. Но благими пожеланиями вымощена дорога в ад. Встав на путь пересмотра запрета на поворот к худшему, суд возглавил процесс ползучей реакции на демократические завоевания судебной реформы. Общий смысловой фон УПК, как следствие, сильно изменился».[19]

В настоящее время, в связи с изменениями, внесенными в УПК РФ, институт дополнительного расследования фактически возрожден в полном объеме. Мы согласны с мнением К.А. Савельева, который полагает, что особенностью последних изменений порядка пересмотра приговоров является установление возможности возвращения дела прокурору со стадии апелляционного, кассационного и надзорного производства (подп. 7 ч. 1 ст. 389.20; ч. 2 ст. 389.22; подп. 3 ч. 1 ст. 401.14; подп. 6 ч. 1 ст. 412.11). В итоге, как указывает К.А. Савельев, обвиняемому может быть предъявлено новое, более тяжелое обвинение. Таким образом, итогом отмены приговора с возвращением дела прокурору

может быть не только ухудшение положения осужденного в пределах предъявленного ему обвинения, но и неограниченное изменение обвинения в худшую сторону.[20]

Подводя итог, мы может сказать, что возрождение института возвращения уголовных дел для производства дополнительного расследования может достаточно негативно повлиять на повышение качества предварительного расследования, поскольку предоставляет стороне обвинения еще одну попытку улучшить свою позицию, дополнить количество собранных по делу обвинительных доказательств, опровергающих доказательства стороны обвинения, и тем самым ставит сторону защиты изначально в проигрышное положение, вопреки установленному принципу равноправия сторон в уголовном судопроизводстве.