Обзор гражданско-правовой секции международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения» (Уфа, 8 февраля 2013 г.)

Review of civil Law section of the iii international scientific and practical conference «Actual problems of improvement of the legislation and right application» (Ufa, February 8, 2013)

Международная научно-практическая конференция, проведенная Евразийским научно-исследовательским институтом проблем права 8 февраля 2013 г. (г. Уфа), была посвящена актуальным проблемам совершенствования российского законодательства и практике его применения.

В ходе работы конференции были рассмотрены общие теоретические вопросы гражданского права, особенности гражданско-правового регулирования некоторых видов деятельности, вопросы нотариальной практики и наследственного права, проблемы банкротства, а также проблемы осуществления прав на отдельные виды имущества. Часть докладов была посвящена реализации норм публичного права при усыновлении детей, а также вопросам правового понимания информации и обеспечения ее конфиденциальности.

Общетеоретические вопросы гражданского права нашли отражение в исследованиях Т.В. Исаевой, В.В. Груздева, В.Е. Карнушина. В частности, вопросам роли и значения судебной практики для гражданского права и места судебной практики в системе источников гражданского права РФ был посвящен доклад Т.В. Исаевой (Саратовская государственная юридическая академия, филиал в г. Смоленске) «Значение судебной практики в системе источников гражданского права». Автор справедливо отмечает, что, несмотря на широкое практическое распространение института судебной практики, законодательство не даёт легального определения термину «судебная практика». Вместо этого законодательство лишь указывает ситуации, в которых высшие судебные органы организуют обобщение судебной практики. В результате проведенного исследования автор приходит к выводу, что роль судебной практики в системе гражданского права и источников права не сводится к обобщению судебных актов, а представляет собой систему выработки единого и юридически верного применения норм законодательства посредством права высших судебных органов на обобщение судебной практики и дачу разъяснений судам относительно порядка применения и толкования норм гражданского права.

Соотношение категорий гражданско-правовой защиты и правового регулирования стало предметом исследования В.В. Груздева (МО «Северо-Байкальский район») «Понятие и содержание механизма гражданско-правовой защиты». Автор отмечает, что гражданско-правовая защита включена в механизм правового регулирования в качестве его составной части. Поэтому механизм гражданско-правовой защиты также является лишь частью, срезом механизма правового регулирования, объединяя в динамическом аспекте те элементы последнего, которые непосредственным образом служат цели защитительной деятельности управомоченного (заинтересованного) лица. Под механизмом гражданско-правовой защиты как разновидностью правового механизма автор предлагает понимать динамическое единство юридических явлений, с помощью которых обеспечивается достижение управомоченным (заинтересованным) лицом целей защитительной деятельности.

В развитие темы гражданско-правовой защиты представлено исследование А. Чирич (юридический факультет Университета г. Ниш Республики Сербия) «Средства правовой защиты покупателя в режиме Венской конвенции в случае нарушения договора продавцом», основанное на результатах работы в рамках Проекта Н0-179046 Министерства Образовании и науки Республики Сербии. Докладчик отмечает, что Венская Конвенция 1980 года сильно повлияла на регулирование материи ответственности сторон за нарушение обязательств по договору международной купли-продажи. При этом при определении правовых последствий нарушения договора международной купли-продажи товаров положения Венской конвенции акцентируют внимание не на обязательствах неисправной стороны, хотя такой вывод может быть сделан из структуры Венской конвенции, а на субъекте, чьи права нарушены, и с этой целью ему предоставляются средства правовой защиты для обеспечения своего интереса.

Инструменты (средства) защиты согласно Венской конвенции делятся на средства защиты покупателя при нарушении договора продавцом (ст. 45–52) и на средства защиты продавца при нарушении договора покупателем (ст. 61–70).

Нормы Венской конвенции излагаются в контексте средств правовой защиты, предоставляемых потерпевшей стороне непосредственно из заключенного договора в случае нарушения обязательств ее контрагентом и направленных на защиту его имущественного интереса. Средства правовой защиты, как они устанавливаются Конвенцией, представляют собой на сегодняшний день согласованную, последовательную и эффективную систе-му мер.

В связи с совершенствованием гражданского законодательства многие традиционные для оте-чественного гражданского права понятия претерпевают изменения. Исходя из Концепции развития гражданского законодательства, а также Законопроекта о внесении изменений в ГК РФ, гражданским законодательством будут регулироваться общественные институты, которые ранее не регулировались вообще или лишь вскользь упоминались в законодательных актах. Исследователь В.Е. Карнушин (Южный Федеральный университет) в докладе «Теоретическое определение понятия гражданского правонарушения в свете новейших изменений гражданского законодательства» отмечает, что в современном законодательстве не имеется законодательного определения понятия гражданского правонарушения, что нельзя признать удачным хотя бы по простой аналогии с другими отраслями права. По мнению исследователя, в науке отчетливо вырисовывается подход, при котором акцент делается на нарушении прав, состояния субъекта, но он не может быть признан универсальным для гражданского права, так как всякое определение должно отвечать признаками всеобщности и (или) необходимости. Поэтому представляется правильным, что юридическое определение деликта (гражданского правонарушения) должно охватывать как объективное право, так и реальную общественную жизнь. В результате исследователь предлагает свою дефиницию деликта: это запрещенное нормами гражданского права поведение (его действие, бездействие) лица, посягающее на субъективные права, законные интересы или иные явления, присущие субъекту гражданского права и охраняемые гражданским правом.

Таковы общие положения об ответственности. Однако специфика определенных видов деятельности влечет за собой и особенности возникновения и применения ответственности. Например, общее правило о наступлении гражданской ответственности в сфере медицины действует с некоторыми исключениями и имеет специфику в применении. В докладе Е.Б. Шмаковой (Филиал МГЮА имени О.Е. Кутафина в г. Вологда) «Общие положения гражданско-правовой ответственности в сфере оказания медицинских услуг» анализируется данная специфика и делается вывод о том, что различие правомерных и неправомерных, случайных и вероятных телесных повреждений заслуживает внимания, но труднореализуемо на практике ввиду отсутствия у суда специальных знаний об оценке деликта с профессиональной спецификой. Поэтому целесообразно включать в сам текст договора оказания медицинских услуг либо в приложения к нему условия о методах, результатах лечения, а также о возможных осложнениях. Это позволит четко установить границы ответственности сторон и существенно облегчить правосудие по «медицинским делам».

Также определенным своеобразием отличается ответственность перевозчиков при смешанной перевозке. Е.Л. Мариненко (Российская академия правосудия) в докладе «Специфика ответственности перевозчиков при прямой смешанной перевозке грузов с участием автомобильного транспорта» отмечает, что во всех транспортных уставах и кодексах установлено общее правило, согласно которому ответственность несет перевозчик соответствующего вида транспорта, выдающий груз. Такая специфическая модель ответственности конечного перевозчика породила огромные споры в юридической литературе, в частности, непонятно, на каком основании конечный перевозчик вынужден нести ответственность за действия другого перевозчика. По мнению докладчика, такое правило ответственности внесено законодателем для удобства грузополучателей, ведь ему не нужно отыскивать нарушителя, а необходимо лишь предъявить претензию перевозчику, выдавшему груз. Таким образом, данный специфический механизм ответственности при прямых смешанных грузовых перевозках служит стабильности сложных перевозочных отношений, способствует их четкости и соблюдению формальностей. Такая ответственность не является типичной для гражданского права и существует лишь в перевозочных отношениях в силу их специфичности.

Развитие общественных отношений неминуемо влечет за собой переплетение норм, определяющих их общее и специальное регулирование. Так, исследуя в докладе «Межотраслевые связи гражданского и градостроительного права в правовом регулировании субъектов градостроительного права» правовое положение субъектов градостроительной деятельности, Р.Р. Ганеев (Казанский (Приволжский) федеральный университет) отмечает, что, несмотря на то, что субъекты градостроительного права могут быть общими и специальными, их правовой статус закрепляется одновременно нормами гражданского и градостроительного права. К общим субъектам градостроительного права следует относить РФ, субъекты РФ, муниципальные образования, физические и юридические лица, правовой статус которых закреплен общими нормами гражданского права. При этом объем полномочий общих субъектов градостроительного права может быть конкретизирован нормами градостроительного права. К специальным субъектам градостроительного права следует относить застройщика, технического заказчика, проектировщика и другие лица, предусмотренные специальным законодательством о градостроительной деятельности. При этом общие положения о специальных субъектах градостроительного права закреплены нормами гражданского права, а особенности их правового статуса закреплены нормами специального законодательства о градостроительной деятельности.

Соотношение общего и особенного, но уже применительно не к отрасли законодательства, а к экономической отрасли исследуется в работе Л.В. Алексеевой (Академия труда и социальных отношений) «Общее и особенное в понятии лесной промышленности». В работе отмечается, что лесная промышленность – это обособленная отрасль народного хозяйства, связанная с лесопользованием (лесозаготовка, деревообработка и др.), но при этом в настоящее время не существует единой управленческой, экономической или правовой классификации отраслей лесной промышленности. В связи с этим автор предлагает свое видение дефиниции «лесная промышленность», под которой следует понимать отрасль народного хозяйства, включающую в себя несколько технологически связанных между собой (под-)отраслей: лесозаготовительную промышленность, деревооб-рабатывающую промышленность, целлюлозно-бумажную и лесохимическую промышленность.

Часть выступлений была посвящена особенностям реализации прав на отдельные виды имущества, например на землю. Так, в совместной работе Г.М. Тлебаевой и А.А. Кожахметовой (Таразский Государственный Университет им. М.Х. Дулати) «Права иностранных лиц на земельные участки в Республике Казахстан» констатируется, что действующее законодательство Республики Казахстан в целом направлено на расширение участия иностранных физических и юридических лиц в земельных отношениях с целью использования их потенциала для развития отечественной экономики (сельского хозяйства, промышленности). С другой стороны, оно ограничивает участие указанных лиц в земельных отношениях, исходя из соображений безопасности государства, с учетом значения земли как основы жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. На граждан России, постоянно проживающих в Казахстане (имеющих вид на жительство), эти ограничения не распространяются, и они вправе приобретать в собственность участки с любым целевым назначением (личное подсобное хозяйство и др.).

Особый интерес вызывает правовая реализация прав собственников общего имущества. В работе Ф.Ф. Решетова (Российская академия правосудия) «Общее имущество в нежилом строении» предлагается несколько возможных вариантов такой реализации. В частности, по соглашению собственников общего имущества (собственников помещений в здании) допускается передача отдельных частей здания в пользование (например, может быть заключен договор пользования несущей стеной или крышей для размещения наружной рекламы). К таким договорам по аналогии могут применяться положения законодательства о договоре аренды. При этом обременение устанавливается на все здание в целом. Если собственник здания принимает решение о выделении из его состава одного или нескольких помещений, то при внесении в ЕГРП записей об образовании самостоятельных объектов недвижимости прекращается право собственности на здание в целом. В таком случае право общей долевой собственности на общее имущество возникает с момента поступления хотя бы одного из помещений, находящихся в здании, в собственность иного лица. Если собственником всех помещений в здании становится одно лицо, оно вправе избрать правовой режим здания как единого объекта.

Особенностям распоряжения правами на объекты интеллектуальной собственности посвящено исследование В.В. Сова «Будьте осторожны, заключая договоры, связанные с распоряжением правами на интеллектуальную собственность». Автор определяет тактику поведения в случаях, когда права на объекты интеллектуальной собственности вносятся в качестве взноса в уставный капитал или передаются по договору коммерческой концессии. Исследователь предлагает проводить тщательную экспертизу предлагаемых объектов на предмет наличия их правовой охраны, а также учитывать деловую репутацию будущих партнеров.

Как уже отмечалось, развитие общественных отношений в различных областях инициирует воз-

никновение новых понятий и их правовую регламентацию. Особенно это актуально для интернет-пространства. По мнению Н.В. Валуйского и Л.В. Бондаренко (доклад «Важнейшие компоненты интернет-отношения»), важнейшим компонентом интернет-отношений являются юридические,

этические, моральные и другие факты, связанные с возникновением, изменением или прекращением этих отношений. Выделение и доказывание рассматриваемых фактов – сложная аналитическая деятельность и многоступенчатый процесс. Перед субъектами интернет-отношений ставится задача: выделить факт, очертить рамки его действия, влияния и добиться истины по возникшему спору. Наступление данных фактов вызывает предусмотренные той или иной нормой правовые, информационные, социальные и другие последствия. Поэтому для юриста, работающего в Интернете, всегда будет важен вопрос о наличии или отсутствии юридических, этических, моральных и иных фактов.

Безусловно, очень важное значение имеет правовой режим информации, содержащей эти факты, например, той, которую получает адвокат в процессе оказания юридической помощи своему доверителю. Как отмечает О.Ю. Греченкова (Южно-Российский государственный университет экономики и сервиса) в докладе «Соблюдение адвокатской тайны и адвокатской этики как основные задачи современной адвокатуры», получается, что защитник должен иногда вступать в конфликт со своей совестью и действовать в житейском понимании безнравственно. Недостаточная разработанность понятий адвокатской этики, таких как «профессиональная нравственность», «нравственная ответственность», ведет к тому, что в индивидуальной концепции адвоката формируются неадекватные этические принципы и правила поведения. Есть некоторые качества, которые не пригодны не только для зрелых адвокатов, но и для кандидатов в адвокаты: низкий уровень нравственности, психологическая неустойчивость, повышенная личностная тревожность, низкий уровень интеллекта, внушаемость и комфортность, плохие речевые способности, грубость, агрессивность, жестокость. В число требований к личности адвоката автор предлагает включить следующие качества: развитое правосознание, высокий уровень интеллекта, выдержка и стрессоустойчивость, умение устанавливать личный контакт и риторические способности. В целом же, по мнению исследователя, утверждение норм адвокатской этики – процесс сложный и длительный, а этические нормы эффективны тогда, когда становятся внутренним законом для каждого посвятившего себя адвокатуре.

Конфиденциальность информации играет значительную роль в рамках сохранения права на личную жизнь, и это касается различных аспектов жизнедеятельности субъектов гражданских пра-воотношений. Однако, как считает автор доклада «Проблемы практической реализации принципа конфиденциальности третейского разбирательства» Т.В. Летута (Оренбургский государственный университет), в третейском разбирательстве принцип конфиденциальности не находит своей практической реализации. Поэтому необходимым представляется совершенствование законодательства путем внесения дополнений в ст. 56 АПК в виде п. 5.2 следующего содержания: «Не подлежат допросу в качестве свидетелей физические лица, осуществлявшие полномочия третейского судьи об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением соответствующих обязанностей». Также следует уточнить нормы ст. 22 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» путем внесения изменений следующего содержания: «1. Физическое лицо, осуществлявшее полномочия третейского судьи; третейский судья не вправе разглашать сведения, ставшие известными ему в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников. 2. Физическое лицо, осуществлявшее полномочия третейского судьи; третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, ставших ему известными в ходе третейского разбирательства».

Несколько докладов было посвящено институту банкротства. Так, например, в исследовании Г.А. Мухамадеевой (Институт права Башкирского государственного университета) «Мировые соглашения, заключаемые налоговыми органами по делам о банкротстве» отмечается, что институт мирового соглашения при банкротстве специфичен и соединяет в себе публичную и гражданско-правовую природу. Как указал Конституционный Суд РФ, граждане, коммерческие организации и публично-правовые образования должны иметь равные возможности при заключении мирового соглашения, поскольку в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная и муниципальная формы собственности. Исходя из равных прав и возможностей, законодатель установил требования одинаковых условий для конкурсных кредиторов и уполномоченных органов. Поэтому актуальной задачей в настоящий момент является разработка специального правового регулирования вопроса об изменении размера, предоставлении отсрочки (рассрочки) по требованиям об уплате обязательных платежей при заключении мирового соглашения, координация частноправовых и публично-правовых норм, что будет способствовать заключению мировых соглашений на практике.

Особое место в институте банкротства занимает банкротство кредитных организаций. Это обусловлено их особой ролью в банковской системе страны и теми серьёзными негативными последствиями, которые влечёт их банкротство для многочисленных клиентов таких организаций – юридических лиц и граждан. В совместной работе Г.М. Тлебаевой и Б.П. Кебеевой характеризуются особенности банкротства кредитных организаций в Республике Казахстан. Закон РК «О банкротстве» оперирует такими понятиями, как банкротство, несостоятельность и неспособность, которые, по мнению авторов, в законе используются как синонимы. Действительно ли несостоятельность означает банкротство и наоборот, либо эти термины имеют самостоятельное значение, и, следовательно, их необходимо дифференцировать? Авторы предлагают понятия «несостоятельность» и «банкротство» кредитной организации разграничить следующим образом: несостоятельность – это финансовое состояние кредитных организаций; банкротство кредитной организации – процесс применения к кредитной организации совокупности экономических и правовых мер, досудебных и судебных процедур, связанных с предупреждением ее несостоятельности, рассмотрением и разрешением арбитражным судом дела о ее банкротстве, обеспечением соразмерного и наиболее полного удовлетворения требований ее кредиторов.

Банкротство субъекта представляет собой одно из оснований его принудительной ликвидации и связано с неспособностью должника удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам в течение определенного периода. Напротив, при добровольной ликвидации главным критерием, позволяющим судам устанавливать проведение ликвидации коммерческой организации по добровольному основанию, является ее способность удовлетворить требования ее кредиторов своим имуществом. Но в редакции ст. 61 ГК РФ, как она изложена в Проекте ФЗ № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации», признак достаточности имущества для удовлетворения требований кредиторов больше не указан. Однако, по мнению автора доклада «Некоторые особенности добровольной ликвидации коммерческих организаций» В.Г. Филиппова (Саратовская государственная юридическая академия), подобное изменение может негативно отразиться на практике применения судами норм ГК РФ о добровольной ликвидации и привести к нарушениям прав и законных интересов кредиторов и участников ликвидируемой коммерческой организации. В силу этого представляется обоснованным определение в ГК РФ понятия добровольной ликвидации юридического лица через указание отличающих её от ликвидационных процедур по другим основаниям и признакам, в частности ликвидации вследствие признания организации несостоятельной (банкротом). Автор полагает, что непосредственно само понятие добровольной ликвидации коммерческой организации целесообразно было бы закрепить в п. 2 ст. 62 ГК РФ – после абзаца первого указанной статьи дополнить предложением следующего содержания: добровольная ликвидация коммерческой организации – процедура, осуществляемая в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом и другими ФЗ по решению учредителей (участников) либо органа данной коммерческой организации, уполномоченного на то учредительными документами, при наличии достаточных средств для удовлетворения требований кредиторов. Таким образом, закрепление данного понятия в ГК РФ позволит судам отграничивать ликвидацию коммерческих организаций по добровольному основанию от других ликвидационных процедур, не прибегая к специальным правилам, установленным законодательством о несостоятельности (банкротстве).

Не секрет, что развитие предпринимательства в нашей стране во многом связано с возможностью привлечения в бизнес и грамотного использования предпринимателями заемных средств. Но взаимодействие между предпринимателями и банками в нашей стране находится пока на стадии становления, что предопределяет его высокорисковый характер с обеих сторон. В исследовании С.О. Костыгова (Волжский Университет имени В.Н. Татищева) «Риски кредитования малого бизнеса в РФ» отмечается, что для того, чтобы немного ускорить и обезопасить данный процесс, Банком России была подготовлена инструкция «О порядке формирования и использования резервов на возможные потери по кредитным требованиям», призванная помочь банкам в процессе оценки финансового положения заемщика и снижения процента риска. Рекомендации Центрального банка, данные малым предприятиям, предполагают, что малым предприятиям, которые обладают хорошей кредитной историей и стабильной работой, но не имеют высоколиквидного залога, будет значительно легче получить кредит. Это стало возможным благодаря отмене учета уровня их обеспеченности. С учетом всех данных особенностей используется рекомендованная и названная выше инструкция, которая теперь позволяет банкам страны самостоятельно определять размер резерва, предназначенного для портфеля однородных требований. Размер резерва может быть определен только после того, как банком будет проведено полное исследование деятельности предприятия и когда станет окончательно ясен размер резерва, необходимого для покрытия в случае неуплаты кредита расходов.

Правильное и грамотное распоряжение денежными средствами актуально не только для предпринимателей, но и для обычных граждан. Например, одним из вариантов разрешения жилищных проблем является использование для этих целей материнского (семейного) капитала. Однако, как отмечает А.Р. Пашина (Волжский университет имени В.Н. Татищева) в докладе «Использование материнского (семейного) капитала для улучшения жилищных условий», в обход установленным правилам недобросовестные родители приобретают жилые помещения, используя средства материнского (семейного) капитала, а затем их продают, игнорируя обязательства перед пенсионным фондом, или действуют без согласования с органами опеки. Такая ситуация возникла вследствие ослабления контроля в этой сфере. В целях предотвращения подобных злоупотреблений со стороны недобросовестных дееспособных членов семьи автор предлагает внести в некоторые законодательные акты Российской Федерации необходимые изменения, касающиеся наделения пенсионного фонда, органов опеки и попечительства, Росреестра соответствующими полномочиями по совместному контролю за исполнением обязательств по использованию средств материнского (семейного) капитала.

Несколько работ было посвящено защите прав детей. Так, в докладе «Некоторые аспекты российско-американского усыновления» С.О. Карибян (Волжский университет имени В.Н. Татищева) подвергаются критическому анализу принятые в последнее время нормативно-правовые акты, определяющие запрет на усыновление американскими гражданами российских детей, а также меры по реализации государственной политики в сфере защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. По мнению автора, принятие в таком «скоростном» режиме данных законов вряд ли принесет положительные результаты в области усыновления. Самая главная недоработка данных нормативных актов заключается в том, что они никак не решают проблемы социального сиротства. Упрощенная процедура оформления документов, различные льготы, пособия не решат главного – социального сиротства в Российской Федерации. Также не исключено, что некоторые граждане воспользуются этими льготами из корыстных побуждений. А для определенной прослойки граждан такие выплаты будут являться единственным источником существования. Ни о какой поддержке в данных документах речи не идет, так как нет ни одного слова о поддержке семьи, профилактике семейного неблагополучия, что является первопричиной всех названных проблем.

Определенной спецификой обладает процедура усыновления российских детей в Великобритании. Как объясняет Е.А. Татаринцева (Институт Дружбы народов Кавказа, филиал в г. Светлограде) в докладе «Признание судебных решений об усыновлении детей – граждан Российской Федерации на территории Великобритании», поскольку Российская Федерация не ратифицировала Гаагскую Конвенцию о защите детей и сотрудничестве в области международного усыновления от 29 мая 1993 г., регулирующую и вопросы признания усыновления, решения российских судов об усыновлении не признаются английскими судами. В связи с этим граждане Великобритании, усыновившие ребенка из Российской Федерации, вынуждены проходить процедуру «переусыновления» (re-adopting). Однако данная процедура, направленная на обеспечение наилучших интересов ребенка, фактически приводит к тому, что по прибытии в Великобританию усыновленный британскими гражданами российский ребенок утрачивает правовой статус усыновленного, и до момента вынесения английским судом приказа о его усыновлении никто из британских усыновителей не несет перед ним родительской ответственности. Усыновители рассматриваются по отношению к ребенку как посторонние ему лица, а сам ребенок находится в положении правовой неопределенности как минимум до момента своего «переусыновления», что дискриминирует правовой статус ребенка, предусмотренный российским законодательством, и не соответствует требованиям Конвенции ООН о правах ребенка. Одним из вариантов решения сложившейся ситуации могла бы стать скорейшая ратификация Российской Федерацией Гаагской Конвенции о защите прав детей и сотрудничестве в области международного усыновления от 29 мая 1993 г., а также выработка соглашения между Российской Федерацией и Великобританией о применении единых стандартов и процедур в сфере международного усыновления.

Дети относятся к категории наиболее социально уязвимых членов нашего общества. К таковым же можно отнести и людей пенсионного возраста. В работе Г.М. Тлебаевой и С.М. Лайык (Таразский Государственный Университет им. М.Х. Дулати) «Лица пенсионного возраста как специальные субъекты трудового права Республики Казахстан» отмечается, что в трудовом законодательстве Республики Казахстан открытым остается вопрос о том, является ли достижение пенсионного возраста основанием для расторжения трудового договора. Статья 54 ТК РК в число оснований расторжения трудового договора по инициативе работодателя достижение пенсионного возраста не включает, но пункт 2 данной статьи указывает, что для отдельных категорий работников ТК РК предусмотрены дополнительные основания для расторжения трудовых договоров по инициативе работодателя. Так, например, статья 240 ТК РК содержит дополнительное основание для прекращения трудового договора с гражданскими служащими. Исходя из этого, авторы делают следующие выводы: во-первых, в Республике Казахстан многое зависит от того, в какой должности работает субъект трудового права; во-вторых, норма статьи 7 «запрещение дискриминация работника по признаку возраста» и нормы статей 51 и 240 Трудового кодекса Республики Казахстан входят между собой в противоречие. На практике зачастую с работником, достигшим пенсионного возраста, расторгают трудовой договор в принудительном порядке, даже не спрашивая его согласия.

Люди пенсионного возраста, а также оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, далеко не всегда могут защитить свои права и получить квалифицированную юридическую консультацию. Снизить напряженность в этой сфере отчасти могут юридические клиники, оказывающие бесплатную юридическую помощь в соответствии с Федеральным законом № 324-ФЗ от 21 ноября 2011 г. «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации». Особенностям создания и функционирования юридических клиник посвящено исследование Н.Р. Халиловой (Башкирская академия государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан, Евразийский научно-исследовательский институт проблем права) «Правовые аспекты организации практики на базе юридической клиники».

Развитие общественных, экономических отношений все более актуализирует институт нотариата, который во многом сформировался в нашей стране благодаря Временному положению, утвержденному 14 апреля 1866 г. императором Александром II в рамках судебной реформы. Данный документ стал законодательным актом, создававшим в Российской империи систему нотариата и определявшим правовой статус нотариусов, а также порядок совершения нотариальных действий. Однако, по мнению авторов доклада «Становление института нотариата в ходе проведения реформы 1864 г.» А.С. Переверзева и М.М. Караганова (Ессентукский институт управления, бизнеса и права), наиболее существенные, основополагающие проблемы организации нотариальной деятельности в России в смысле учреждения и функционирования нотариата как правового самостоятельного института не были решены надлежащим образом. Государство интересовала прежде всего «функциональная» (техническая), а не организационная сторона нотариальной деятельности. В то же время, несмотря на определенные пробелы и недостатки Временного положения, именно в этот период сложились многие основные черты, которые и сегодня характерны для системы нотариата и являются общепризнанными с точки зрения теории и практики.

На сегодняшний день достаточно важной остается проблема учета завещаний. Госдума приняла в первом чтении законопроект о создании в России Единого реестра завещаний, Совет Федерации Федерального собрания РФ утвердил проект закона «О внесении изменений в Основы законодательства Российской Федерации о нотариате и отдельные законодательные акты Российской Федерации (по вопросу о создании Единой информационной системы нотариата)». Соответствующие изменения вносятся в Гражданский кодекс РФ. В законе речь идет о создания правового поля для уже созданной Единой информационной системы нотариата. При всей позитивности данного законопроекта он не лишен недостатков, которые стали предметом исследования Е.А. Кирилловой (Современная Гуманитарная Академия, филиал в г. Брянске) «Создание Единого реестра завещаний в России: основные проблемы практики». Автор отмечает, что, во-первых, в данном законопроекте не определен порядок предоставления информации в Единый реестр завещаний государственными нотариусами, а также лицами, не являющимися нотариусами, но совершающими в некоторых случаях нотариальные действия; во-вторых, законопроект не устанавливает ограничений в отношении лиц, которым могут быть предоставлены сведения о завещании после смерти завещателя; в-третьих, из текста законопроекта не ясно, будет ли на нотариусов возложена обязанность направлять в единый реестр сведения обо всех завещаниях, удостоверенных до момента его создания, или же в нем будет содержаться информация только о завещаниях, удостоверенных после его создания.

В рамках своей профессиональной деятельности нотариусам приходится сталкиваться с различного рода документами, требующими серьезного правового анализа. Вследствие недостаточной законодательной урегулированности некоторых из них возникают проблемы совершения нотариальных действий. Так, отсутствие четкой правовой гражданско-правовой конструкции договора негосударственного пенсионного страхования позволяет по-разному толковать и определять существенные условия договора, в частности, оставлен без внимания законодателя порядок наследования выкупных сумм, в результате чего условия договора негосударственного пенсионного страхования о наследовании в теории и практике вызывают достаточно противоречивые мнения. Анализу данных условий посвящено исследование Р.Р. Рафиковой (Волжский университет им. В.Н. Татищева) «Проблемы наследования, вытекающие из договоров негосударственного пенсионного страхования».

Есть определенные особенности и при заключении брачного договора. Так, исследовав в докладе «К вопросу о форме брачного договора» нормы, содержащиеся в российском законодательстве, законодательстве некоторых иностранных государств, а также международные нормы, С.Ю. Писарчик (Волжский университет им. В.Н.Татищева) приходит к выводу, что, несмотря на кажущуюся схожесть в части предъявляемых требований к оформлению брачного договора, следует отметить, что сам договор приобретает юридическую силу в том случае, если отсутствует порок волеизъявления и стороны согласны с условиями, которые они включили в его содержание.

В целом следует признать, что конференция вызвала несомненный интерес у научного сообщества, предметом обсуждения стали актуальные, злободневные вопросы, а предложения и замечания, сформулированные докладчиками, могут послужить серьезной основой для дальнейшего развития российского законодательства.

Материал подготовила кандидат социологических наук Н.Р. Халилова