№ 1 (20) 2016г.

Актуальные проблемы адвокатской практики
Кудрявцев В.Л.
Объективная сторона незаконного освобождения от уголовной ответственности: некоторые уголовно- правовые и уголовно-процессуальные проблемы

Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 300 УК РФ, заключается в незаконном освобождении от уголовной ответ­ственности лица, подозреваемого или обвиняе­мого в совершении преступления.

Данное преступление может быть соверше­но только путём действия - вынесения поста­новления о прекращении уголовного дела или постановления о прекращении уголовного пре­следования в отношении подозреваемого или об­виняемого.

То, что преступление, предусмотренное ст. 300 УК РФ, совершается лишь путём действия, является преобладающей позицией в науке уго­ловного права [1, 6, 7, 9, 11]. Но есть и те, кто счи­тает, что данное преступление может быть совер­шено путём ещё и бездействия, когда, например, «субъект уклоняется от исполнения возложенных на него обязанностей по собиранию доказательств виновности подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления» [4, 10], а также в ре­зультате «непривлечения в качестве обвиняемого по уголовному делу виновного лица либо отказа задержать в качестве подозреваемого лицо, совер­шившее преступление» [3].

Подобный подход рассмотрения бездействия как формы преступления, предусмотренного ст. 300 УК РФ, противоречит самой объективной стороне этого преступления, которая заключает­ся в вынесении соответствующего процессуаль­ного акта, что возможно сделать лишь путём дей­ствия, но никак не бездействия.

Соответственно этому и приводимые приме­ры бездействия также не имеют никакого отно­шения к квалификации по ст. 300 УК РФ, но мы их всё же разберём по существу:

-      то, что «субъект уклоняется от исполнения возложенных на него обязанностей по собиранию доказательств виновности подозреваемого или об­виняемого в совершении преступления» [4, 10], ни­коим образом не освобождает от уголовной ответ­ственности лицо в соответствии с УК РФ и УПК РФ;

-      что же касается непривлечения в качестве обвиняемого по уголовному делу виновного лица либо отказа задержать в качестве подозреваемого лицо, совершившее преступление [3], то указан­ные лица не имеют статуса ни подозреваемого, ни обвиняемого, а для квалификации по ст. 300 УК РФ статус лица в качестве подозреваемого или обвиняемого является обязательным элементом объективной стороны, поэтому в приводимом примере не будет состава преступления, предус­мотренного ст. 300 УК РФ.

Итак, объективная сторона состава преступле­ния по ст. 300 УК РФ предусматривает действие, которое заключается в вынесении постановления о прекращении уголовного дела или о прекраще­нии уголовного преследования.

В литературе считают, что незаконное осво­бождение от уголовной ответственности возмож­но ещё и в таких случаях, как вынесение постанов­ления об отказе в возбуждении уголовного дела и о приостановлении предварительного следст­вия [2, 6, 8].

Незаконное освобождение от уголовной от­ветственности путём вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела невоз­можно, поскольку процессуальный документ должен быть создан, как следует из ст. 300 УК РФ, в отношении подозреваемого или обвиняемого, но таких субъектов на стадии возбуждения уго­ловного дела нет. Незаконное освобождение от уголовной ответственности невозможно путём вынесения постановления о приостановлении предварительного следствия, потому что послед­нее - только «временный перерыв в производстве следственных и иных процессуальных действий, обусловленных невозможностью их проведения в отсутствие обвиняемого» [5].

Следовательно, не правы те, кто считает, что незаконное освобождение от уголовной ответ­ственности возможно ещё и в таких случаях, как вынесение постановления об отказе в возбужде­нии уголовного дела и о приостановлении пред­варительного следствия.

С точки зрения закона, незаконное освобож­дение от уголовной ответственности происходит лишь путём вынесения постановления о прекра­щении уголовного дела или постановления о пре­кращении уголовного преследования в отноше­нии подозреваемого или обвиняемого.

Согласно ч. 1 ст. 46 УПК РФ подозреваемым является лицо, в отношении которого либо воз­буждено уголовное дело по основаниям и в по­рядке, которые установлены главой 20 насто­ящего Кодекса (п. 1); либо которое задержано в соответствии со статьями 91 и 92 настоящего Кодекса (п. 2); либо к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения в соот­ветствии со статьей 100 настоящего Кодекса (п. 3); либо которое уведомлено о подозрении в совер­шении преступления в порядке, установленном статьей 223.1 настоящего Кодекса (п. 4).

Обвиняемым, как предусмотрено ч. 1 ст. 47 УПК РФ, признается лицо, в отношении которо­го: вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого (п. 1); вынесен обвинитель­ный акт (п. 2); составлено обвинительное поста­новление (п. 3).

Незаконное освобождение от уголовной от­ветственности подозреваемого или обвиняемого происходит в отсутствие уголовно-правовых или уголовно-процессуальных оснований освобожде­ния от уголовной ответственности.

Как правильно указано в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок осво­бождения от уголовной ответственности», «...осво­бождение от уголовной ответственности является отказом государства от ее реализации в отноше­нии лица, совершившего преступление (в частно­сти, от осуждения и наказания такого лица)».

Соответственно освобождение от уголовной ответственности неприменимо к лицам, которые не совершали преступления.

К уголовно-правовым основаниям освобож­дения от уголовной ответственности относят:

1)     освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ);

2)     освобождение от уголовной ответственно­сти в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ);

3)     освобождение от уголовной ответственно­сти по делам о преступлениях в сфере экономи­ческой деятельности (ст. 76.1 УК РФ);

4)     освобождение от уголовной ответственно­сти в связи с истечением сроков давности (ст. 78 УК РФ);

5)     акт об амнистии, согласно которому лицо, совершившее преступление, может быть осво­бождено от уголовной ответственности (ч. 2 ст. 84 УК РФ);

6)     освобождение от уголовной ответственности несовершеннолетнего, совершившего преступле­ние небольшой или средней тяжести, если будет признано, что его исправление может быть до­стигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия (ч. 1 ст. 90 УК РФ).

Выделяются также специальные виды осво­бождения от уголовной ответственности, пред­усмотренные в примечаниях к статьям Особен­ной части УК РФ. Это, например, примечания к ст. 122, ст. 126, ст. 204, ст. 205 УК РФ, примечание 1 к ст. 127.1 УК РФ и т. д.

К уголовно-процессуальным основаниям ос­вобождения от уголовной ответственности отно­сят как основания прекращения уголовного дела (ст. 24, ст. 25, п. 1 ч. 1 ст. 439 УПК РФ), так и ос­нования прекращения уголовного преследования (ст. 27, ст. 28, ст. 28.1, ст. 427 УПК РФ).

Прекращение уголовного дела происходит в целом, а прекращение уголовного преследова­ния - в отношении конкретного лица.

В случае незаконного освобождения от уго­ловной ответственности подозреваемого или обвиняемого, когда отсутствуют на то уголовно­правовые или уголовно-процессуальные осно­вания, выносятся соответственно незаконные и необоснованные постановления о прекращении уголовного дела или о прекращении уголовного преследования. В указанных постановлениях из­лагаются заведомо ложные обстоятельства дела, соответственно, им даётся правовая оценка, либо неправильно определяется форма вины и т. п., то есть делается все то, что в конкретной ситуации позволяет создать видимость законности приня­того решения. Это обычно происходит на основе уже сфальсифицированных субъектом доказа­тельств по делу.

Данные действия должны квалифицировать­ся по совокупности преступлений по ст. 300 УК РФ и соответствующей части ст. 303 УК РФ.

Вот и пример тому. Как следует из касса­ционного определения Верховного Суда РФ от 05.08.2010 № 48-О10-77, «Воронина О.В., работав­шая старшим дознавателем отдела дознания УВД <...>, осуждена за фальсификацию доказательств по уголовному делу и незаконное освобождение от уголовной ответственности З., подозревавшей­ся в совершении преступления.

Преступления совершены в период с 19 дека­бря 2008 года по 16 февраля 2009 года <...> при об­стоятельствах, изложенных в приговоре.

В кассационной жалобе и дополнении к ней адвокат Панин В.А. просит приговор отменить и дело прекратить или отменить приговор и на­править дело на новое судебное разбиратель­ство, указывает, что протоколы допроса С., С. от 11.01.2009 и протокол очной ставки между З. и С., за фальсификацию которых Воронина осужде­на, не являются доказательствами по уголовному делу, так как получены с нарушением норм УПК РФ. Допрос несовершеннолетней С., в нарушение

ч.  1 ст. 191 УПК РФ, производился без участия пе­дагога, а в присутствии ее матери С., которая яв­ляется инвалидом по зрению 1 группы и в силу физического состояния не может самостоятельно защищать свои права и законные интересы. Про­токолы допроса и очной ставки С. также не могут являться доказательствами по уголовному делу, так как получены с нарушением норм ч. 2 ст. 45 УПК РФ, не имели юридической силы и не мог­ли являться доказательством по уголовному делу. Считает также, что Воронина О.В. необоснованно осуждена по ст. 300 УК РФ, так как Воронина О.В. пришла к выводу, что в действиях З. не усматри­ваются признаки состава преступления, и не хо­тела, чтобы данное уголовное дело закончилось оправдательным приговором. Считает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении хода­тайства в проведении повторной почерковедче­ской экспертизы для определения подлинности подписи С. в протоколе очной ставки, так как Во­ронина пояснила, что С. подписывала протокол на расстоянии вытянутой руки.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, Судебная коллегия нахо­дит, что вина Ворониной в инкриминированных ей деяниях материалами дела доказана. Из дела видно, что доказательства по делу о краже сотово­го телефона у С. Ворониной, являвшейся старшим дознавателем отдела дознания УВД <...> и прово­дившей дознание по данному делу, были сфаль­сифицированы. Она собственноручно внесла в протокол допроса потерпевшей С., свидетеля С., в протокол очной ставки С. и З. заведомо ложные сведения о якобы добровольной передаче сотово­го телефона самой потерпевшей З., что позволи­ло Ворониной в дальнейшем вынести незаконное постановление о прекращении уголовного дела. Фактические обстоятельства подтвердили С., С., которые показали, что содержание их показаний в протоколах допросов искажено, подписи их не­действительны.

Свидетель С. показала, что она, как замести­тель прокурора района, изучала прекращенное дело по факту хищения телефона у С. и обратила внимание на то обстоятельство, что в протоколе допроса свидетеля С. имелся дописанный рукой дознавателя Ворониной текст, содержание кото­рого противоречило изложенным показаниям в этом протоколе и изменяло смысл всего содер­жания показаний свидетеля. Впоследствии был установлен факт фальсификации, о чем составлен рапорт, и в дальнейшем было возбуждено уголов­ное дело.

Из заключения судебно-почерковедческой экспертизы усматривается, что рукописные тек­сты в протоколах допросов потерпевшей, свиде­теля С., протоколе очной ставки между С. и З. от 9 февраля 2009 года выполнены Ворониной.

16 сентября 2009 года З. осуждена по ст. 159

ч.  1 УК РФ за хищение у С. путем злоупотребле­ния доверием сотового телефона (т. 2, л. д. 57-61).

При таких обстоятельствах судом первой инстанции сделан правильный вывод о том, что Воронина, сфальсифицировав доказательства по делу, незаконно освободила З. от уголовной от­ветственности. Действия Ворониной, исходя из оценки всей совокупности доказательств по делу, судом квалифицированы по ч. 2 ст. 303 и ст. 300 УК РФ. Доводы адвоката о невиновности осужденной и недостаточном исследовании доказательств, о чем ставится вопрос в жалобе, не обоснованы, они опровергаются доказательствами, которые суд оценил в приговоре.

...Оснований для отмены приговора Судеб­ная коллегия не усматривает».

На основании изложенного нельзя признать правильной такую точку зрения, что действия по фальсификации доказательств «фактически яв­ляются приготовлением к незаконному освобож­дению от уголовной ответственности и самостоя­тельной квалификации не требуют» [12].

Состав преступления, предусмотренный ст. 300 УК РФ, является формальным, и престу­пление соответственно считается оконченным с момента вынесения постановления о прекраще­нии уголовного дела или вынесения постановле­ния о прекращении уголовного преследования в отношении подозреваемого или обвиняемого.

Для оценки деяния в качестве оконченного не имеет значения дальнейшее движение по делу: извещены или нет о прекращении дела подозре­ваемый или обвиняемый; будет или нет в случаях, предусмотренных УПК РФ, получено следовате­лем согласие руководителя следственного органа или дознавателем - согласие прокурора на пре­кращение уголовного преследования в отноше­нии лица и т. д.

Решение по-иному вопроса о моменте окон­чания преступления, предусмотренного ст. 300 УК РФ, является результатом неправильного тол­кования и применения закона, что приводит к тому, что оконченное преступление рассматри­вается как неоконченное - покушение на незакон­ное освобождение от уголовной ответственности, то есть происходит судебная ошибка.

Вот тому и пример. Как следует из кассацион­ного определения Верховного Суда РФ от 24 янва­ря 2013 г. № 82-о12-49, «Стерхова признана винов­ной в том, что, работая дознавателем <...> ФССП РФ по <...> области, сфальсифицировала доказа­тельства по уголовному делу в отношении Д. и покушалась на незаконное его освобождение от уголовной ответственности. Преступления совер­шены в августе 2008 года <...>. В судебном заседа­нии Стерхова вину не признала. В кассационной жалобе осужденная Стерхова указывает, что она не согласна с приговором; исследованные в судеб­ном заседании постановления о возобновлении дознания, принятии уголовного дела к производ­ству, об отмене постановления о прекращении уголовного дела являются ксерокопиями процес­суальных документов; в приговоре неверно указа­на дата возбуждения уголовного дела в отноше­нии Д.; оставлены без внимания показания С. на очной ставке, которые исследовались без участия последней, что лишило стороны возможности выяснить причину изменения ей показаний; по­скольку процедура принятия ей (осужденной) уголовного дела в отношении Д. к производству, она не является субъектом преступления; вина Д. не доказана, следовательно, вывод суда о незакон­ности освобождения его от уголовной ответствен­ности необоснованный; возбуждение уголовного дела в отношении нее, соединение уголовных дел проведены с нарушением закона; постановление о прекращении уголовного дела она не выноси­ла, в материалах дела только проект этого поста­новления, поскольку подпись в нем не ее; в срок наказания не засчитано время ее задержания; необоснованно отвергнуты показания свидетеля Камышевой. Просит приговор отменить и дело производством прекратить.

В возражениях на кассационную жалобу госу­дарственный обвинитель Виноградов просит при­говор оставить без изменения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия нахо­дит, что приговор суда следует оставить без изме­нения.

Вина Стерховой подтверждается показания­ми свидетелей, актами судебно-почерковедческих экспертиз и другими доказательствами, анализ которых дан в приговоре. Так, из показаний сви­детеля С. усматривается, что ее муж являлся опе­куном дочери Д., уклонялся от уплаты алиментов на ее содержание. В августе 2008 года к ним домой приехала осужденная. С. в это время находился в <...>. По телефону он попросил прекратить уго­ловное дело. Стерхова пояснила, что уголовное дело может быть прекращено, если будут све­дения о погашении Д. ущерба в <...> рублей. По согласованию с мужем она (свидетель) составила расписку о получении <...> рублей от Д. Осуж­денная составила протоколы допросов ее и С., в которых указала на получение ими <...> рублей от Д. Свидетель С. показала, что С. писала какие- то бумаги под диктовку осужденной.

Согласно акту почерковедческой экспертизы рукописный текст в постановлении о признании потерпевшим С., протокол допроса потерпевше­го С. выполнены Стерховой.

В материалах дела имеется копия постанов­ления о прекращении уголовного дела в отноше­нии Д. от 25 августа 2008 года, составленного, как в нем указано, дознавателем Стерховой, где одним из оснований принятого решения указано пога­шение в полном объеме задолженности по али­ментам. Данное постановление отменено заме­стителем прокурора Шадринской межрайонной прокуратуры 17 сентября 2008 года.

Как усматривается из материалов дела, про­токол очной ставки между осужденной и С. был исследован по ходатайству Стерховой, однако хо­датайство об исследовании данного протокола в присутствии С. осужденная не заявляла.

В приговоре имеется ссылка на протокол этой очной ставки.

Копии постановлений о возобновлении до­знания, принятии уголовного дела к производ­ству, об отмене постановления о прекращении уголовного дела, указанные в кассационной жа­лобе, надлежащим образом заверены.

Судом был проверен и обоснованно отвергнут довод кассационной жалобы осужденной о нару­шении ею процедуры принятия уголовного дела к своему производству.

Доводы кассационной жалобы Стерховой о нарушениях уголовно-процессуального закона при расследовании настоящего уголовного дела, которые, по мнению автора жалобы, ставят под сомнение обоснованность приговора, были пред­метом проверки в судебном заседании и не наш­ли подтверждения.

Поскольку осужденная, являясь лицом, про­изводящим дознание по уголовному делу в отно­шении Д., сфальсифицировала доказательства и на основании их вынесла постановление о прекра­щении уголовного дела, суд сделал правильный вывод о незаконности данного постановления.

Всесторонне, полно, объективно исследовав все обстоятельства дела, суд обоснованно признал Стерхову виновной в совершенных преступлени­ях и правильно квалифицировал ее действия».

Как видно из данного судебного примера, Стерхова вынесла постановление о прекращении уголовного дела, и поэтому, с точки зрения зако­на, её преступление должно квалифицироваться как оконченное, а не как неоконченное - покуше­ние на незаконное освобождение от уголовной ответственности. Но это ещё не все. Поскольку преступление неоконченное, то наказание за него назначают меньше, чем за оконченное.

Согласно ст. 66 УК РФ, «при назначении на­казания за неоконченное преступление учитыва­ются обстоятельства, в силу которых преступле­ние не было доведено до конца (ч. 1); срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максималь­ного срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление (ч. 3)».

Квалификация действий Стреховой в при­ведённом выше судебном примере в части поку­шения на незаконное освобождение от уголовной ответственности является судебной ошибкой и противоречит, во-первых, тому, что «лицо под­лежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина» (ч. 1 ст. 5 УК РФ); во-вторых, тому, что «наказание и иные меры уголовно-правового характера, при­меняемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответ­ствовать характеру и степени общественной опас­ности преступления, обстоятельствам его совер­шения и личности виновного» (ч. 1 ст. 6 УК РФ).

Как показывает анализ судебной практики, для доказывания преступления, предусмотрен­ного ст. 300 УК РФ, как правило, используют постановление об отмене постановления о пре­кращении уголовного дела и (или) вступивший в законную силу обвинительный приговор суда, которым лицо, ранее незаконно освобожденное от уголовной ответственности, было признано ви­новным в совершении преступления.